Если герцог Сюлли вынужденно стабилизировал экономику пос-ле длительного периода войн и дезорга-низации, то Жан Батист Кольбер был одним из первых в Европе государствен-ных деятелей, попытавшихся осознанно трансформировать ее в заданном на-правлении. По сути дела, именно к нему восходят идеи государственного дири-жизма, когда власть, как руководитель большого оркестра, стремится обеспе-чить гармоничное звучание множества инструментов. При этом кто-то из орке-странтов сам следит за руками «эконо-мического дирижера», кто-то получает внятное указание палочкой, а кто-то — особо непонятливый — получает этой палочкой по голове.
Жан Батист Кольбер появился на свет в 1619 г. в семье реймского купца. По-добное неблагородное происхождение было необычно для чиновника столь высокого ранга, какого он в конечном счете достиг. В сравнении с герцогами Сюлли и Ришелье мсье (или мерсье — так называли во Фран-ции крупных купцов-оптовиков) Кольбер оказывался про-сто плебеем.
Наш герой стремился как можно скорее вырваться из круга, к которому принадлежал по рождению, и это ему дей-ствительно удалось. Для восхождения по карьерной лестни-це Кольберу не пришлось ни сражаться, ни следовать за сво-им господином в дни опасностей и невзгод, как это делал, скажем, Сюлли. Кольбер для продвижения по службе исполь-зовал умеренность, аккуратность, личные связи и протекцию благоволивших к нему вышестоящих лиц.
Для нарождавшейся бюрократической Франции, посте-пенно вытеснявшей «Францию мушкетеров», подобный подход был, наверное, единственно возможным. Впослед-ствии сам Кольбер расставлял на различные посты в адми-нистрации своих многочисленных родственников.
Поначалу ничто не предвещало для юного Жана Батис-та великого будущего. В молодые годы он трудился не на короля, а — как и положено купецкому сыну — на другого торговца, учившего его помаленьку уму-разуму. Затем наш герой был помощником у нотариуса, у прокурора, у казна-чея. Видимо, искал, где лучше и сытнее. В конечном счете понял, что сытнее всего — на государственной службе.
Кольбер стал военным комиссаром в ведомстве, возглав-лявшемся одним из дальних родственников его семьи. Зада-чи французского военкома XVII века существенным образом отличались от задач российских военкомов XXI столетия. Нашему герою было, пожалуй, тяжелее, чем сотрудникам современных военкоматов, кормящихся с нежелающих служить призывников. Кольбер должен был заниматься расквартированием солдат, сверять списки, инспектиро-вать хозяйственную деятельность армии и т.д. Кормиться с этого тоже было возможно, однако приходилось еще и работать.
На данном поприще его интересы внезапно пересек-лись с интересами самого Джулио Мазарини. Если взгля-нуть на то, что кардинал написал по этому поводу патрону нашего героя, то вызывает удивление, почему карьера Коль-бера не оборвалась в самом начале. «Ваш агент, — отметил первый министр короля, — в разговоре употреблял слова, столь мало сообразные с тем, кто такой он и кто такой я, что я поневоле рассердился и ответил ему сотой долей того, что он сказал мне».
В общем, случилась перебранка. Если бы любой наш военком вступил в перебранку с начальством, то мигом бы помчался собирать призывников куда-нибудь в тундру. Но Мазарини ценил таланты. Кроме того, годом позже, когда всесильный министр отправился в изгнание, Кольберу до-велось управлять его имуществом. И делал он это, судя по всему, столь успешно, что в итоге остался при кардинале после его возвращения. В 32 года наш герой стал управлять хозяйством первого министра Франции и сделал ему самое большое состояние во всем королевстве.
Каким образом формировалось гигантское состояние Мазарини, а заодно и «скромное состояньице» Кольбера, мы сегодня хорошо понимаем. В России подобная практи-ка весьма распространена и по сей день.
Недоброжелатели обвиняли нашего героя в получении взяток от откупщиков, а также в том, что он негласно ста-новился участником их деловых операций. В современном российском лексиконе это называется «откатом». Чтобы получить от первого министра выгодные условия по сбору средств в королевскую казну, откупщики некоторую долю этих самых средств проносили мимо казны в карман влия-тельного лица, а также его завхоза.
Обвиняли Кольбера и в скупке обесценившихся казна-чейских билетов. Здесь нам опять-таки все понятно. Огром-ный государственный долг, накопившийся во Франции за время длительных войн и Фронды, рядовые кредиторы уже не надеялись получить назад, а потому продавали бумаги по дешевке, пытаясь выручить хоть сколько-нибудь. Но вот влиятельное лицо имело возможность эти бумаги скупить, а затем принять решение об осуществлении выплат из ко-ролевской казны.
Изрядно разбогатевший Кольбер в 1655 г. купил долж-ность королевского секретаря, которая давала ему право на дворянство. А вскоре он приобрел себе еще и поместье, с помощью которого стал бароном. Примерно в те же годы, во времена Фронды, небезызвестный мсье Портос зараба-тывал себе баронство с помощью шпаги. Романтичный Александр Дюма здесь явно присочинил. На деле сотни французских бюрократов превращались в дворян без вся-ких битв и скачек. Исключительно с помощью кошелька.
Кольбер, конечно же, не вписывался в рамки романов о мушкетерах. Как отметил один проницательный иссле-дователь, это был явно бальзаковский персонаж. Кольбер в XVII веке делал то, до чего многие его соотечественники доросли лишь в XIX столетии. В том числе и по этой при-чине он оказался столь успешен.
Сотрудничество с Мазарини было столь выгодно, что свою личную преданность вчерашнему патрону Кольбер легко перенес на кардинала. Впрочем, если бы дело огра-ничивалось одной лишь личной преданностью, Кольбер так на всю жизнь и остался бы простым — путь весьма не-бедным — завхозом. Но у него имелись еще и личные взгля-ды на то, как следует организовать все государственное хо-зяйство в целом. Впервые он изложил их в аналитической записке, представленной первому министру в 1659 г., когда в связи с наступлением мирного времени потребовалось трансформировать всю финансовую политику государства.
В результате после десяти лет службы у Мазарини наш герой вновь пошел наверх. Умирающий кардинал в 1661 г. рекомендовал Кольбера королю — Людовику XTV. Тот при-нял решение сделать многообещающего чиновника интен-дантом финансов и своим советником во всех важнейших экономических вопросах. А чтобы у короля не было ника-ких сомнений относительно способностей Кольбера посо-ветовать своему новому патрону нечто умное, в королев-скую казну из состояния Мазарини мигом перешло 15 млн ливров наличными.
В отношениях с монархом советник вел себя как чело-век, с одной стороны, всерьез заботящийся об интересах государства, а с другой — как четко осознающий дистанцию, существующую между ним и патроном. Как отмечает био-граф Кольбера В. Малов, он «был способен говорить коро-лю “горькие истины”, подчас доходя до просьб об отставке. Исключалось другое — стремление навязать себя патрону как независимую, сильную собственной силой личность, иног-да готовую даже оказать ему открытое сопротивление». Та-кое поведение было особенно ценно в условиях, сложивших-ся во Франции после Фронды, когда дворянство чересчур уж интенсивно и настойчиво отстаивало свои права. Возмож-но, именно то, что Кольбер четко осознавал свою вторич- ность в сравнении с «королем-солнцем», сделало его столь успешным и влиятельным государственным деятелем.
А кроме того, он оказался чрезвычайно полезен Людо-вику своими знаниями и опытом. Кольбер, в частности, прекрасно понимал, куда утекают королевские денежки (сам подставлял карманы под ручейки), а потому энергич-но взялся за затыкание бюджетных дыр. То, чем он зани-мался в 60-х гг. XVII века, в наше время называется равно- удалением олигархов.
Крупные французские буржуа неплохо разжились за время войн, поскольку государство, нуждавшееся в сред-ствах на содержание армии, одалживало у них деньги на самых невыгодных условиях. Теперь требовалось условия изменить и обеспечить в очередной раз финансовую ста-билизацию. Двигаться в этом направлении можно было различными путями.
В отличие от своего основного оппонента сюринтен- данта финансов Николя Фуке, полагавшего, что по мере сокращения масштабов заимствований стоимость обслужи-вания государственного долга сильно упадет сама по себе, Кольбер настаивал на необходимости «ускоренной модер-низации». Он прекрасно знал, что за субъекты нажились на бедствиях государства (сам как-никак вместе с ними на-живался), и отнюдь не считал, будто в данном вопросе сле-дует разводить излишний либерализм. Короче говоря, Фуке являлся сторонником рыночных методов, тогда как Коль-бер готов был прибегнуть к помощи «басманного правосу-дия».
Таковое не заставило себя ждать. Для суда над финанси-стами была создана специальная Палата правосудия. Впро-чем, с точки зрения Кольбера, она вела себя мягковато. В конечном счете дело закончилось компромиссом. Лиц, назначенных «виновными», амнистировали, поскольку доказать их вину все равно не удавалось, но в благодарность за такую мягкость они должны были выплатить крупные штрафы в казну. Не пощадили даже покойников. За них пришлось расплачиваться наследникам, получившим выго-ду от злоупотреблений своих усопших благодетелей. А со-бирать все эти штрафы стали финансисты, близкие к Коль-беру, которых по какой-то причине «забыли» равноудалить от государственных средств.
Хуже всех обошлись с беднягой Фуке. Он не отделался одним лишь штрафом, а попал в пожизненное заключение. Подготовил ему такую судьбу не кто иной, как сам Кольбер. Фуке по наивности предоставлял королю бюджетные ма-териалы с завышенными расходами и заниженными дохо-дами. Тот затем все это показывал своему советнику, и Коль-бер тщательнейшим образом разоблачал козни сюринтен- данта до тех пор, пока тот не был устранен с пути восходя-щей звезды французских финансов.
Любопытно, что Кольбер всегда преклонялся перед ав-торитетом покойного Ришелье. Наш герой настолько час-то прибегал к ссылкам на его мнение, что король даже в шутку на заседании Государственного совета поговаривал при решении важных вопросов: «А теперь мсье Кольбер скажет нам: “Сир, этот великий кардинал Ришелье...”». Однако при решении судьбы финансистов позиция карди-нала оказалась кардинальнейшим образом пересмотрена.
Ришелье никогда не прибегал к преследованиям тех лиц, которым казна должна была деньги. Кольбер же на это по-шел. Правда, в его оправдание стоит заметить, что опусто-шена казна оказалась в результате войн, в которые Фран-ция ввязалась именно по инициативе кардинала.
Помимо финансистов досталось еще и рядовым дворя-нам, в отношении которых была применена чистка срод-ни той, что столетия спустя постигла членов некоторых коммунистических партий. Дело в том, что во время доро-гостоящих войн Франция, сильно нуждавшаяся в деньгах, распродавала грамоты об аноблировании направо и нале-во. Переход во дворянство был делом не только приятным, но и выгодным, поскольку благородное сословие сильно экономило на налогах. Зато казна вскоре обнаружила, что в некоторых приходах не собрать поземельный налог. Так много развелось дворян, что растворилось тягловое сосло-вие.
Соответственно, чистка имела вполне экономический характер. В Бретани численность дворян сократили на 20, в Нижней Нормандии — примерно на 10%. Низвергаясь из князей в грязи, бывшие дворяне вновь вынуждены были поддерживать короля не шпагой, а карманом.
Впрочем, это все было еще не реформой, как таковой, а лишь прелюдией к ней. Разовое укрепление финансов королевства за счет «раскулачивания» не решало пробле-мы в целом. Если завтра война? Если завтра в поход? Если вновь придется, как при Ришелье, на десятилетия ввязать-ся в противостояние с сильным противником? Как быть тогда? Вновь занимать у тех финансистов, которых сегод-ня порастрясли?
Нет, необходимо было менять что-то самым радикаль-ным образом. Кольбер не только брал деньги там, где они «плохо лежали», но и стремился сформировать такую сис-тему, при которой экономика постоянно приносила бы монарху доходы, способные обеспечить армию. Система эта основывалась, в первую очередь, на протекционистских идеях. Пожалуй, главным начинанием из всего, сделанно-го Кольбером, стало введение таможенных тарифов.
Первый, умеренно-протекционистский, тариф появил-ся в 1664 г. Он распространялся даже не на всю Францию, а только на ее центральную зону, не включавшую в себя ни Артуа, ни Лотарингию, ни Бретань, ни другие окраинные земли. Однако уже в 1667 г. Кольбер надстроил над своим первым тарифом второй — охватывающий всю территорию Франции и вводящий сравнительно жесткие ограничения на импорт промышленных товаров из-за границы.
Подобная защита рубежей понадобилась для того, что-бы не допустить утечки денег из страны. Мотоватые фран-цузские дворяне, привыкшие к роскошным итальянским одеждам, к полезным товарам, доставляемым вездесущими голландскими купцами, и ко всяким прочим «заморским диковинкам», из-за высоких пошлин вынуждены были те-перь обратить свое внимание на внутреннее производство.
А это самое производство Кольбер по мере сил стремил-ся поощрять. С одной стороны, он поддерживал отече-ственного производителя, развивая всяческие мануфакту-ры и прокапывая каналы для торговых судов. С другой же стороны, наш герой создавал крупные компании — Ост-Инд-скую, Вест-Индскую, Левантийскую и Северную — для того, чтобы заморская продукция, поступающая во Францию, приносила выручку монаршей казне.
В совокупности вся эта протекционистская система, по задумке Кольбера, должна была значительно повысить бюджетные доходы. Франция переставала кормить чужо-го производителя, выращивая вместо этого своего. Ауж он, родимый, должен был кормить королевскую казну. Для это-го и создавался.
Нечто похожее на кольбертизм постепенно распрост-ранилось и в других странах Европы. В целом подобная система, связанная со стремлением удержать в пределах своих границ как можно больше денег, получила название меркантилизм. Это была, пожалуй, первая, хотя далеко не последняя, в мировой истории разновидность дирижизма.
Со времен классиков политэкономии к представителям меркантилизма сложилось уничижительное и даже презри-тельное отношение. Их протекционистская система и упор на государственный дирижизм были губительны для хозяй-ственной системы. Они отрицали рыночную конкуренцию, подрывали свободу внешней торговли и таким образом тормозили экономический рост. Они слишком много дума-ли о том, как государству разжиться деньгами, тогда как народное благосостояние определяется отнюдь не только количеством накопленного в стране золота.
В смысле экономической критики, как таковой, подоб-ный подход классиков, бесспорно, верен. Однако из этого не следует делать вывод, будто меркантилисты были про-сто дурачками, не способными додуматься до тех вещей, до которых впоследствии додумались Адам Смит и Давид Рикардо. Мировоззрение меркантилистов определялось задачами той эпохи, в которой они жили, а вовсе не тем, что мы сегодня считаем правильным.
Экономический рост и рост реальных доходов населе-ния имели тогда не слишком большое значение. Король, герцог или курфюрст не проводили бессонных ночей в раздумьях о том, как бы снискать своими хозяйственными преобразованиями любовь широких масс, а их министр финансов не изыскивал способов повышения благососто-яния. Министр должен был обеспечивать лишь одно — мак-симально возможный рост доходов казны, которая, в свою очередь, требовалась монарху для укрепления армии и ве-дения войн.
Имелось в Европе одно государство, обладавшее сравни-тельно легким доступом к золоту и серебру, — Испания. Бла-городные металлы постоянно текли из Америки в Мадрид по водам Атлантического океана. А вот государствам, не об-ладавшим столь высокодоходными колониями, требовалось каким-то иным образом поддерживать военный паритет с испанцами. Им требовалось придумывать что-то ориги-нальное для того, чтобы разжиться деньжонками. Особен-но остро эта проблема стояла перед Францией, которая была главным европейским соперником Испании, да к тому же еще и не отделенным от нее (в отличие от Англии) ни-какими водными пространствами.
Именно необходимость решения вопроса о формирова-нии военного бюджета государя породила экономическую мысль человечества, а вовсе не абстрактные размышления о процветании наций, появившиеся гораздо позже — при-мерно в то время, когда, собственно говоря, нации и воз-никли. Именно потребность «делать деньги» из чего-то иного, нежели американские рудники, заставила крутить-ся таких нестандартно мыслящих людей, как Кольбер.
Франция обладала в сравнении со своим грозным сосе-дом одним важным преимуществом. Приток золота вздул цены в Испании. Впервые в мировой экономической исто-рии произошло то, что впоследствии по разным причинам повторялось неоднократно: там, где больше денег, там выше темпы инфляции. А высокая инфляция сделала осо-бенно привлекательным экспорт в Испанию разного рода товаров. Богатые гранды охотно скупали все, производи-мое остальной Европой.
Причем процесс перемещения товаров за Пиренеи уси-ливался еще и потому, что сама испанская экономика, ко-торая во времена арабского господства была одной из луч-ших в Европе, теперь начинала хиреть. Высокая стоимость жизни снижала конкурентоспособность местного произво-дителя, а высокая потребность короля в солдатах обуслов-ливала отток людей из производственной сферы в армию. Настоящий испанец начинал бравировать своей воинской доблестью и одновременно ленью. Тяжкий труд теперь предназначался не для него, а для лишенного легкого дос-тупа к деньгам француза, итальянца, англичанина, немца.
Товары отправлялись за Пиренеи, а деньги, соответ-ственно, растекались из Испании по разным странам Евро-пы. Эти деньги вполне могли использоваться для укрепле-ния армии. Однако требовалось их каким-то образом моби-лизовать на службу престолу. Требовалось не дать им уйти обратно за границу в уплату на всякие дурацкие безделушки. Именно эта логика породила меркантилистские представ-ления о ценности для государства благородных металлов и о необходимости всяких протекционистских мер.
Великий германский стратег Карл фон Клаузевиц от-мечал, что война есть продолжение политики иными сред-ствами. Перефразируя это знаменитое выражение, можно сказать, что для меркантилистов экономика являлась про-должением войны с помощью средств, которые имеются в арсенале министра, управляющего хозяйственной систе-мой, — налоги, субсидии, государственные инвестиции, та-моженные пошлины, а также всякие нетарифные ограни-чения, с помощью которых можно вынудить частного предпринимателя действовать не в собственных интере-сах, а в интересах правительства. Задолго до Клаузевица Кольбер употребил выражение «война деньгами». Тем са-мым он лучше всего выразил суть эпохи, породившей мер-кантилизм.
За то время, когда Кольбер находился при власти, коро-левская казна существенным образом расширилась, а, самое главное, король получил возможность тратить больше де-нег на формирование армии и флота. С 1662 по 1671 г. доля военных расходов в бюджете выросла с 33 до 55%. По меркам современного государства всеобщего благоденствия тратить более половины бюджетных средств на войну—это ужас. Но по меркам того времени именно такого результата и следовало достигать умелым государственным деятелям.
По понятиям современной экономической науки международное разделение труда и мировая торговля являются важнейшим источником роста благосостояния всех участвующих в этих процессах наций. Но по понятиям, сложившимся в голове Кольбера, торговля между французами, испанцами, голландцами, англичанами и т.д. была игрой с нулевой суммой. Все то, что выигрывали одни, проигрыва-ли другие. Все денежные средства, которые доставались Людовику XIV, не доставались его потенциальным против-никам. И это вполне могло считаться успехом.
Людовик должен был бы непрерывно благословлять Кольбера, поскольку именно его политика позволила мо-нарху превратиться в «короля-солнце». Но, увы, придвор-ная жизнь — это тоже игра с нулевой суммой. К началу 70-х гг. наш герой потерял свое былое влияние. Все чаще пого-варивали о том, что он запирается у себя в кабинете, нико-го не принимает и находится в удрученном состоянии духа.
Скончался Кольбер в 1683 г. от камней в почках. Хоронили великого практика меркантилизма ночью, тайком, под военной охраной. Народ считал его инициатором но-вых тяжелых налогов, а потому во избежание надруга-тельств тело усопшего лучше было людям не показывать.
Дмитрий Травин, Отар Маргания
Из книги "Модернизация: от Елизаветы Тюдор до Егора Гайдара"
«Государство – это я»... Эти слова принадлежат одному из самых известных европейских монархов Людовику XIV. Они достаточно точно определяют период его правления, который характеризуется наивысшим расцветом абсолютизма во Франции.
Людовик XIV тщательно вникал во все детали управления государством и достаточно крепко держал в своих руках все рычаги власти. Что бы ни предлагали его приближенные, всегда последнее решающее слово оставалось за монархом. Тем не менее существовал один человек, без мнения которого французский король никогда не принимал важных решений. Это был его министр финансов - Жан Батист Кольбер. Краткая биография этого государственного деятеля, его политические и экономические взгляды, а также основные труды представлены в данной статье.
В начале своей государственной службы он считался протеже Джулио Мазарини – итальянского прелата, который называл его своим доверенным лицом. Молодой король Людовик XIV назначил Кольбера придворным интендантом финансов. Нужно сказать, что на этом посту он отличился как своим упорным трудом, так и внедрением многочисленных реформ.
Родился этот известный государственный муж двадцать шестого августа 1619 года во Франции. Его детство и отрочество прошли на северо-востоке страны в городе-коммуне Реймс. Жан Батист Кольбер рос в достаточно обеспеченной семье. Его отец – зажиточный купец, владел многочисленными торговыми рядами. В тридцатилетнем возрасте Кольбер уже занимал должность финансового интенданта, а спустя одиннадцать лет он стал приемником самого Фуке. Карьера его развивалась стремительно. В 1669-м году Жан Батист Кольбер уже был государственным министром. Он смог совмещать эту высокую должность с обязанностями главного интенданта всех королевских построек, фабрик и изящных искусств. Рабочий день этого государственного деятеля длился больше пятнадцати часов. Жан Батист Кольбер, экономические взгляды которого легли впоследствии в основу его многочисленных трудов, всегда досконально разбирался во всех проблемах и тщательно изучал возникшую ситуацию.
Будучи сторонником политики меркантилизма, этот государственный муж немало способствовал развитию торговли, национального флота и промышленности. Именно Жан Батист Кольбер заложил экономические предпосылки для дальнейшего формирования Франции как колониальной империи.
Это был очень упрямый и жестокий человек. Кольбер всегда старался разоблачать нечестных чиновников, а также тех, кто избегал уплаты налогов. Преступники облагались неимоверными штрафами, а порой их даже наказывали смертной казнью. И хотя Кольбер не имел каких-либо явных увлечений, он, тем не менее, обладал достаточно широким кругозором. Привыкший ставить перед собой высокие цели, этот деятель в то же время был упрямым, суровым до жестокости и полностью проникся политико-экономическими мировоззрениями того времени.
Он в первую очередь обращал внимание на любые злоупотребления в финансовых вопросах. Созданная им особая судебная палата расследовала эти дела и поступала с провинившимися очень строго, без малейшего снисхождения. Откупщиков налогов, фискальных чиновников и т. п. облагали громадными штрафами. В 1662 и 1663 годах у некоторых финансистов было отобрано порядка семидесяти миллионов ливров. Когда в 1669-м палату распустили, она уже успела доставить в казну сто десять миллионов ливров, конфискованных у более чем пятисот человек.
Жестокость, которой обладал Жан Батист Кольбер (1619-1683), в определенной мере уравновешивалась снижением прямого налога, который лежал на низшем классе населения. Его другим достижением стало уменьшение государственного долга Франции. Некоторые займы, взятые страной, просто перестали выплачиваться под предлогом того, что монарх при их получении был обманут. В то же время по его приказу насильственно возвращались обратно многие государственные земли, которые столетия назад были проданы или раздарены. Их просто приобретали по покупной цене, не обращая внимание на изменившуюся ценность денег.
В развитии экономической мысли Европы с шестнадцатого по восемнадцатое столетия первенство удерживал меркантилизм. Это учение было основано на мысли о том, что богатство состоит только в обладании денежными средствами и в их накоплении. Приверженцы этой теории считали, что чем больше золота будет «приходить» в казну государства и меньше «уходить», тем богаче оно будет. Одним из наиболее ярких представителей этого учения во Франции был Жан Батист Кольбер. Меркантилизм позднее даже переименовали в его честь.
Главной заслугой приверженцев этого учения - европейских мыслителей - явилось то, что именно ими была предпринята первая попытка осмысления общеэкономических задач с точки зрения интересов национальной экономики. В Германии эти идеи просуществовали до начала девятнадцатого века, получив форму так называемой камералистики. Французский же меркантилизм имел свои особенности. Именно в эпоху Кольбера появилось совершенно новое направление – физиократия. Ее представители основным ресурсом считали только то, что производится в сельском хозяйстве. Кольбер считал, что свободная торговля не является актуальной, поскольку товары производятся лишь для внутреннего рынка, а это в свою очередь удерживает экономическое развитие государства. Потомкам этот деятель не оставил никаких более или менее фундаментальных работ. Тем не менее история экономической мысли отдельно отмечает его эффективную политику. Кольбер Жан Батист, труды которого были направлены в основном на уменьшение импорта, вовсю стремился к укреплению центральной власти. Нужно сказать, что ему это удавалось.
Жан Батист Кольбер был ярым приверженцем меркантилизма и крупным политическим деятелем Франции семнадцатого века. Проводимую им политику даже назвали в его честь «кольбертизмом». Министр финансов при монархе Людовике XIV вовсю укреплял центральную власть. С этой целью административную власть на местах он передал интендантам – государственным чиновникам, в то же время были значительно сужены права региональных парламентов. Кольбертизм проник и в культурную политику страны. В годы правления Кольбера была основана Академия наук, Малая академия надписей и литературы, строительства и т. д.
Облегчать повинности бедных за счет богатых – именно этого правила всегда придерживался Жан Батист Кольбер. Основные идеи этого финансиста в данной сфере заключались в введении косвенных налогов, которые подлежали бы оплате всеми подданными страны, поскольку по тем времена прямое обложение распространялось только на непривилегированных.
В 1664 году Кольбер достиг отмены внутренних таможен между южными и северными провинциями. Другой его идеей было активное насаждение мануфактур. Он ратовал за приглашение в страну на работу иностранных мастеров, выдачу государственных ссуд нуждающимся в них промышленникам, а также предоставление всевозможных льгот гражданам, например, освобождения от рекрутского набора или права на любое вероисповедание.
При Кольбере стала преуспевать морская торговля, которая до него была совершенно незначительной. Гавани были улучшены, за постройку новых судов даже назначалась премия. Иностранные корабли на входе и выходе из французских гаваней платили пошлину.
Другой важной идеей Кольбера было поощрение колонизации. По его мнению, лишь внешняя торговля могла обеспечить изобилие французским подданным, дав удовлетворение и государям. Он говорил, что «торговля - это постоянная война», а количество денег денег будет определять могущество и величину государства. Колонизация Мадагаскара была его основной идеей. Одновременно им были основаны другие направления для севера. И хотя неграмотное руководство метрополии приводило к неудаче многих из этих начинаний, к концу карьеры Кольбера Франция владела если не самыми цветущими, то точно наиболее обширными территориями европейских колоний.
Кольбер для своей страны сделал чрезвычайно много нового. Именно при нем завершилось строительство огромного Лангедокского канала. Ежегодно из казны на содержание и создание новых дорог выделялось около 650 тысяч ливров. Их прекрасное состояние, по мнению Кольбера, было одним из самых могущественнейших средств для полной централизации государства.
Рост промышленности в то время проходил в ущерб сельскому хозяйству. А именно его Жан Батист Кольбер рассматривал в качестве источника для финансовых средств государства. Самым главным недостатком в политике министра финансов было то, что она по-прежнему оставляла в неприкосновенности феодальный тип отношений, а ведь они сильно сковывали любое экономическое и общественное развитие Франции. Вполне возможно, что усилия Кольбера увенчались бы большим успехом, однако монаршеская власть ставила перед ним одну главную задачу: любой ценой выжимать деньги для войн, которые без конца вел король Людовик XIV, а также для нужд его двора.
Тирания и педантическая регламентация правительства во всех вопросах сильно ожесточили французов против Жана Батиста Кольбера. Против него в Голландии даже печатались массовые памфлеты, однако помешать направлению его политики они были не в состоянии. Действуя от имени монарха, Кольбер, даже несмотря на свое не аристократическое происхождение, мог легко противодействовать знати там, где это было нужно. С духовенством также министр финансов постоянно боролся за права государства. И хотя численность клира он тщетно пытался сократить, зато ему удалось уменьшить количество важных церковных праздников.
Вследствие финансовой стабилизации начался всплеск деловой активности. За 1664-1668 гг. была основана львиная доля мануфактур. Но начавшаяся вскоре война с Голландией, впоследствии переросшая в комфронтацию с европейской коалицией, привела к тяжелым испытаниям французские торговые компании. Она положила конец и кольберовской программе. Сам интендант по финансам после этого прожил еще одиннадцать лет. Однако это был уже не тот реформатор, уверенный в своих планах и влиянии на государя. Кольбер, уставший и измученный болезнями, занимался рутинной и неблагодарной добычей денег на военные расходы. Он умер шестого сентября 1683 года. Разорительными войнами были уничтожены его долголетние труды. Кольбер под конец жизни убедился в несовместимости проводимой им экономической линии и внешней политики Людовика. Когда он, полностью сломленный неудачей, скончался, народ ответил ему за все свои испытания. Ожесточенные тяжкими налогами, французы напали на похоронное шествие. Охране из военных даже пришлось защищать гроб Кольбера от народной злобы.
Jean Baptiste Colbert
Идея экономических реформ, связанных с перестройкой структуры общества в интересах государства, в Западной Европе появилась довольно поздно, и связывают эту идею с именем Жана-Батиста Кольбера.
Будущий генеральный контролер финансов Франции родился 29 августа 1619 г. в семье реймсского купца и имел предков-купцов в четырех поколениях. Некоторые историки, придают особое значение его происхождению - факт действительно был беспрецедентным, так как впервые на роль первого советника короля претендовал человек, который не только не принадлежал к старому дворянству, но и сам до 36 лет не был дворянином. Кольбер-отец, превратившийся из купца в финансиста средней руки, так и не смог купить для сына-первенца дорогую престижную должность. А к этому он, очевидно, стремился - недаром Жан-Батист был им определен на учебу в иезуитский коллеж Реймса, где давали весьма полезное для будущих судейских углубленное гуманитарное образование. Так с самого детства Кольбер приучался считать купеческое сословие низшим.
С 20 лет Кольбер являлся военным комиссаром, пять лет он мотался по стране, сопровождая армейские части, размещал их на квартиры, проверял на смотрах списочный состав, словом, вел работу рядового администратора. Ему помогла судьба - государственным секретарем военных дел стал Мишель Летелье, зять одного из Кольберов. На правах родственника Жан-Батист оказался доверенным лицом Летелье.
В 1651 г. по рекомендации и предписанию патрона Кольбер стал управляющим хозяйством первого министра кардинала Мазарини. Через 10 лет, в 1661 г., кардинал, умирая, рекомендовал молодому королю Людовику XIV своего протеже, и Кольбер получил должность интенданта финансов, став первым советником государя в финансовых вопросах. Кольбер был способен говорить королю "горькие истины", подчас доходя до просьб об отставке.
Впервые планы социально-экономической политики Кольбера были обстоятельно изложены им в 1659 г. в большой записке для Мазарини. Приближалось заключение мира с Испанией - он был заключен в ноябре 1659 г., - пора было думать о том, как вести внутреннюю политику в мирное время, и Кольбер, желавший оттеснить Фуке и занять его место в руководстве финансами, должен был заинтересовать кардинала своими планами преобразований. Фуке старался сделать переход к бюджету мирного времени как можно более плавным и менее обременительным для кредиторов государства, Кольбер, стремясь представить своего противника расхитителем казны, предлагал взять курс на быстрые методы разгрузки бюджета путем судебного преследования финансистов. Критики часто осуждают Кольбера за непонимание им роли кредита, отмечая превосходство в этом его соперника.
Кольбер рассуждал просто: есть полезные, укрепляющие могущество государства профессии - земледельцы, ремесленники, торговцы, военные, моряки. Их и надо всячески поощрять. А есть и такие профессии, которые отвлекают людей от этих полезных занятий. Совсем обойтись без них нельзя, но ограничить надо. Вот, например, финансисты: Не лучше ли, задавался вопросом Кольбер, чем полагаться на экстраординарные доходы по займам, иметь богатую страну, легко покрывающую свои расходы из обычного, упорядоченного бюджета? Нормальной системы кредита во Франции все равно нет, отмечал он, ее еще предстоит создать, а для этого нужно разрушить старую, порочную систему, когда финансистов всячески ублажают в годы войны, а потом штрафуют в мирное время.
И Кольбер желает создать Палату правосудия для суда над финансистами (за что судить - всегда найдется, все они нарушали официальные нормы ссудного процента). В итоге, по расчетам Кольбера, 20 тыс. человек, живущих за счет беспорядка в финансах, "будут вынуждены заняться торговлей, мануфактурами, сельским хозяйством и военным делом, ибо это единственные профессии, делающие королевство процветающим".
Вторая социальная группа, на которую обращал внимание Кольбер - это юристы, судейские. Фронда показала политическую неблагонадежность слишком высоко ставившего себя судейского аппарата. Но помимо этого на покупку судейских должностей отвлекались капиталы, которые могли быть вложены в торговлю и промышленность. По мысли Кольбера, нужно было понизить престижность судейских должностей и сильно сократить их количество, т.е. выкупить их.
И, наконец, уже впоследствии, в 1664 г., Кольбер поставил вопрос о сокращении еще одной социальной группы - монахов. Позиция Кольбера имела давние корни в политике абсолютной монархии. Французский абсолютизм в церковной политике привык более опираться на белое духовенство, на епископат, а не на монашеские ордена: епископат представлял национальное начало в церкви, монахи управлялись из Рима, являясь "слугами папы". Кольберу же не нравилось то, что распространение ухода в монахи противоречило его заботам о росте народонаселения.
Таковы были замыслы Кольбера. Как же они осуществлялись? В сентябре 1661 г. король объявил, что отныне он сам будет своим сюринтендантом, т.е. только он будет впредь подписывать приказы казначейству о любых выплатах. Для помощи королю в исполнении этой функции был создан Королевский совет финансов, в котором главную роль стал играть Кольбер; а через четыре года, в 1665 г. он, став генеральным контролером, взял на себя управление финансами официально.
Вскоре была создана Палата правосудия для суда над финансистами. Кроме ведения судебных дел. Палата правосудия издала ряд постановлений о ликвидации или выкупе по пониженной ставке многих государственных долговых обязательств.
В июле 1665 г., был издан эдикт об амнистии финансистам, прямо признававший невозможность эффективных судебных расследований и заменивший их выплатами больших штрафов.
Достигнутая при Кольбере финансовая стабилизация была, однако, слишком хрупкой, чтобы не рухнуть после того, как Франция была вовлечена с 1670-х годов в затяжные войны с европейскими коалициями. Тогда, особенно в годы последних войн Людовика XIV, вновь пошли в ход приемы добывания денег через посредство финансистов, включая и займы под высокие проценты. Правда, созданные при Кольбере традиции упорядоченной финансовой отчетности позволяли несколько лучше контролировать финансистов, чьи комиссионные уже не достигали таких размеров, как в годы Тридцатилетней войны.
Кроме того, еще и проблема взимания с крестьян незаконных поборов привлекала особое внимание Кольбера, который еще в 1661 г. советовал королю провести во всех провинциях чрезвычайные расследования, причем на первый план среди подлежавших наказанию преступлений он ставил, наряду с уклонением от платежей королевских налогов, "поборы, налагаемые на народ дворянами". В 1664-1666 гг. в Оверни была проведена выездная сессия Парижского парламента; дворянство было изрядно напугано, некоторые сеньоры поплатились срытием своих замков, и их лишили прав сеньориального суда.
При Кольбере были предприняты шаги к унификации королевского законодательства. Именно королевского законодательства, а не французского права вообще. Здесь Кольбер предпочел действовать постепенно: вместо того чтобы сразу создать единый кодекс, он решил сначала подготовить серию ордонансов по отдельным темам. Так появились ордонансы о судебной процедуре в гражданских делах, в уголовных делах, ордонансы о торговле, о водах, лесах, о морском праве. Единый же свод королевских законов так никогда и не был составлен.
Вот и еще очередная проблема того времени - перед Францией стояла задача уничтожения внутренних таможен. Кольбер сохранил обособленность свободной зоны и даже усилил ее внутреннюю спаянность, унифицировав тарифные ставки на всех ее границах в составленном применительно к этой зоне тарифе 1664 г. Однако затем он надстроил над ней систему некоторых общефранцузских пошлин. Это был его знаменитый тариф 1667 г.: почти все фиксированные там пошлины были импортными и имели целью помешать ввозу во Францию готовой иностранной продукции. Такое произошло впервые, и только со времен Кольбера можно говорить о появлении общефранцузской таможенной системы, приспособленной к защите национальной промышленности.
В области налоговой политики Кольбер продолжил линию, которую до него проводили в мирной обстановке такие видные политики французского абсолютизма, как Сюлли и Ришелье: он старался перенести центр тяжести налоговой системы с прямого налога тальи на косвенные налоги. В итоге проводимой Кольбером линии талья стала обеспечивать не две трети королевских доходов, как в годы войны, а лишь одну треть."Дурным", налогом, по мнению Кольбера, был и соляной сбор. Кольбер старался по возможности сокращать его, снижая цену на соль и нормы обязательной закупки. Зато сильно выросли акцизные сборы, что, видимо, было связано с развитием внутренней торговли товарами первой необходимости.
Собственно экономическая политика Кольбера - кольбертизм - стала образцом для многих правителей Европы, и это было не случайно. Кольбертизм, хотя особых теоретических новаций в нем и не заключалось, означал высшую фазу в развитии французской меркантилистской политики. Здесь впервые были соединены устремления к активной роли в мировой торговле и к напряженному промышленному строительству. Современники, воспринимали "новый курс" как небывалое новшество - желание много продавать соседям, ничего у них не покупая.
Он мыслил широкими "стратегическими" категориями, интуитивно чувствуя, что победу могут дать не конъюнктурные маневры на валютном рынке, а достижение необратимых изменений структуры мировой торговли в пользу Франции. Этой цели отвечали образованные им большие торговые компании. Они создавались на таких направлениях, где французы до этого вообще практически не торговали (Ост-Индская и Северная компании), где нужно было обеспечить французскую колониальную монополию (Вест-Индская компания, имевшая целью устранить голландцев, державших в своих руках всю торговлю антильских колоний Франции) или улучшить структуру торговли (Левантийская компания, стоявшая перед задачей наладить экспорт в Турцию французских сукон, тем сократив вывоз туда серебряной монеты). Все эти компании сталкивались с большими трудностями, проходя с помощью правительства через банкротства и реорганизации, но об успехе торговой политики Кольбера нельзя судить по их судьбе, поскольку сами они для министра были средством, а не самоцелью.
Промышленная политика Кольбера была основана на очень старой, прочно укоренившейся идее о возможности достижения экономической автаркии, т.е. о том, что Франция способна развить у себя все виды производства и ни в чем не зависеть от соседей; мыслей о нецелесообразности освоения выпуска какой-либо продукции у него никогда не возникало.
Отсутствие в XVII в. настоящей промышленной статистики не позволяет судить о развитии французской промышленности при Кольбере - за исключением, пожалуй, судостроения, благодаря беспрецедентному подъему которого Франция вошла в тройку ведущих военно-морских держав и даже обогнала по количеству и тоннажу военных кораблей Англию. Это было очень важно и для успехов морской торговли: сильный военный флот был способен обеспечить надежное конвоирование, успешно бороться с корсарами, запереть свои колонии от иностранной контрабанды.
—Неполное определение ↓
Финансовые меры Кольбера суровым своим характером были обязаны дорогим, требовавшим громадных затрат, войнам Людовика. Из-за этих войн Франции пришлось сделать займов на сумму до 260 млн ливров, и лишь благодаря искусству Кольбера и частым конверсиям, в конце его карьеры сумма процентов, уплачивавшихся государственным кредиторам, была не больше, чем при начале войн. Сильно были увеличены косвенные налоги, притом, что сделаны они были менее выгодными для откупщиков. Большие суммы понадобились государству для премий фабрикантам, на поощрение отечественной промышленности.
В 1683 году морская торговля Франции была третьей в Европе (после Голландии и Англии) .
В 1671 году в ведение Кольбера перешли и французские колонии . Колонизация Мадагаскара должна была стать главной целью Ост-Индской компании . Одновременно были основаны другие колонии - на севере, востоке (устар. Левант), юге (французское завоевание Сенегала) и западе. Неумелое руководство метрополии повлекло за собой неудачу многих из этих начинаний, но всё-таки к концу карьеры Кольбера Франция по своим колониям занимала первое место среди европейских государств. Ей принадлежали Канада , Луизиана (в те времена это была огромная территория с неопределёнными границами, обнимавшая весь бассейн реки Миссисипи), острова Вест-Индии: Св. Креста , Св. Варфоломея , Гваделупа , Доминика , часть острова Гаити , Тобаго и др.; Гвиана в Южной Америке; ряд факторий по берегам Африки и на острове Мадагаскаре ; в Ост-Индии Пондишери и Чандернагор (см. Французская Индия) . Все эти владения эксплуатировались исключительно в пользу метрополии.
Для совершенствования путей сообщения Кольбер сделал чрезвычайно много. При нём было завершено строительство громадного Лангедокского канала (инженер Рике), начатого в 1664 и законченного в 1681 году. На содержание и прокладку новых шоссейных дорог ежегодно выделялось 650 000 ливров. Прекрасное состояние этих дорог было одним из могущественнейших средств полной государственной централизации.
Для достижения государственной централизации Кольбер передал главную административную власть интендантам , оставив за прежними губернаторами из высшей знати одно лишь представительство. Парламенты также были сильно стеснены. 24 февраля 1673 года был издан ордонанс , раз и навсегда воспретивший парламентам производить какие-либо изменения и ограничения и т. п. при записи распоряжений короля. Одновременно и всё законодательство, и распоряжение налогообложением перешло целиком в руки короля и Кольбера.
Французский государственный деятель, фактический глава правительства Людовика XVI(после 1665 года). Главная должность - контролёр финансов, но также занимал и многие другие руководящие посты. Сторонник политики меркантилизма, способствовал развитию национального флота, торговли и промышленности. заложил экономические предпосылки для формирования «Французской колониальной империи». При его покровительстве были основаны «Академия надписей и литературы»(1663г.), «Королевская академия наук»(1666г.), «Королевская академия музыки»(1669г.), «Королевская академия архитектуры»(1671г.)
Жан - Батист Кольбер родился в 1619 году во Франции. Он был известным французским политиком. Получил известность за многочисленные налоговые репрессии и перспективные государственные реформы. Он родился и провёл своё детство в Реймсе, вырост в богатой семье, его отец был крупным купцом, имевшим сеть торговых рядов. Получив доступ на государственную службу, он вскоре обратил на себя внимание Мазарини, назначившего его своим управляющим. На этом посту Кольбер с такой ревностью и изобретательностью отстаивал интересы своего патрона, что тот усердно рекомендовал его Людовику XVI. Молодой король назначил Кольбера интендантом финансов. В этой должности Кольбер открыл ряд злоупотреблений главного интенданта Фуке и стал в 1661 году его фактическим, хотя и не номинальным преемником (лишь восемь лет спустя он стал государственным министром). В тоже время он был главным интендантом королевских построек, изящных искусств и фабрик. Он работал до 15-ти часов ежедневно, не обращал внимания на придворный мир и мнения света, ходил пешком к королю и т.п. Не имея увлечений, он, однако, обладал широким кругозором, привык ставить себе высокие цели, но в то же время был упрям, суров до жестокости и, в общем, проникнут политико-экономическими воззрениями своего времени. Прежде всего, он обращал внимание на злоупотребление в финансовых делах.
По отношению к промышленности и торговле он с самого начала был протекционистом, сторонником системы покровительства и контроля за промышленностью и торговлей со стороны государства. Кольбер не изобрёл системы, впоследствии названной по его имени кольберизмом, но он её последовательно проводил во всех своих начинаниях. Главной целью его были увеличение экспорта, уменьшение импорта, и в результате этого - увеличение притока денег в страну.
Все виды промышленности были организованы в строгие корпорации, в которых род приготовления товаров устанавливался строгими регламентами при строгих взысканиях ослушникам. С большими затратами привлекались в страну иностранные фабрики и рабочие, и, если уже пострадали на первых порах земледелие и скотоводство, зато рост промышленной деятельности был несомненен.
Кольбер считается создателем французского военного флота, т.к. он, с одной стороны, ввёл матросскую повинность, с другой - увеличил число военных судов до 300, и, к тому же издал образцовую для того времени инструкцию для флота. Набор для флота производился, однако, мерами весьма жестокими, много содействовавшими неудовольствию народа; ввиду необходимости в экипаж для галер, некоторое время все провинности наказывались ссылкой на галеры. Финансовые меры Кольбера суровым своим характером были обязаны дорогим, требовавшим громадных затрат, войнам Людовика.
Также Кольбер сделал чрезвычайно много для совершенствования путей сообщения. При нём было завершено строительство громадного Лангедокского канала(инженер Рике), начатого в 1664 и законченного в 1681 году. На содержание и прокладку новых шоссейных дорог ежегодно выделялось 650000 ливров. Прекрасное состояние этих дорог было одним из могущественных средств полной государственной централизации.
Педантическая регламентация и тирания правительства во всех мелочах жизни сильно ожесточили население против Кольбера. В Голландии печатались массами памфлеты против него, но направлению его политики она не в состоянии были помешать. Действуя от имени короля, Кольбер, несмотря на плебейское своё происхождение, легко мог сломить противодействие аристократии там, где оно ещё давало себя чувствовать. С клиром Кольбер вёл постоянную борьбу за права государства. численность духовенства он тщательно пытался уменьшить; зато ему удалось из 44 менее важных церковных праздников добиться отмены 17-ти. 14
Кольбер ревностно старался содействовать поднятию искусств и наук и в 1667 году его избрали членом Французской академии. В 1663 году им основана была Академия надписей и изящной словесности. Также он поощрял научные исследования и по его предложению король открыл Французскую академию наук(1666 год) Парижскую обсерваторию(1667 год) куда пригласили Гюйгенса и Кассини, а также Академию архитектуры(1671).
Он увеличил королевскую библиотеку, ботанический сад, устроил и снабдил средствами обсерваторию, ввёл размежевание земли и снаряжал экспедиции учёных, особенно натуралистов.
Разорительные войны уничтожили плоды его долголетних трудов, и ему пришлось под конец жизни убедиться в несовместимости выстроенной им экономической системы с внешней политикой Людовика.
Когда он, сломленный этой неудачей, борьбой с Лувуа и будучи в немилости у короля, умер 6 сентября 1683 года, народ, ожесточённый тяжкими налогами, напал на похоронное шествие, и военной охране пришлось защищать от народной злобы его гроб.
