Олег Лурье
Читатели заказывают очередного героя - мы публикуем его портрет. Героями нашего времени были известные политики, бандиты, бизнесмены, казнокрады и просто государственные деятели.
Сегодня у нас не один, а целых три героя - Пётр Авен, Михаил Фридман и Герман Хан. Три богатыря русского капитализма. Или трёхглавая гидра отечественной мафии? Эта троица более известна под именем “Альфа”.
Консорциум “Альфа-групп” был создан в 1992 году и вскоре превратился в мощную многоуровневую структуру. Основной уровень - это “Альфа-банк” и компании “Альфа-Эко” (экспорт энергоносителей, импорт продовольствия), “Альфа-Эстейт” (строительство, операции с недвижимостью), “Альфа-Арт” (торговля предметами искусства), “Альфа-Капитал” (инвестиционная деятельность). Второй уровень составляют дочерние фирмы “Альфы”, которым на сегодняшний день несть числа.
Пётр Авен - президент консорциума, Михаил Фридман - председатель совета директоров, Герман Хан возглавляет компанию “Альфа-Эко”. В распоряжении редакции оказался документ, посвящённый троице. Это запрос председателя думского комитета по безопасности Виктора Илюхина руководству МВД. Илюхин предлагает милиционерам проверить имеющуюся у комитета информацию о деятельности Авена, Фридмана и Хана. К своему запросу депутат Илюхин приложил обширное досье на троицу. Материалы этого досье мы использовали при подготовке статьи.
Родился в 1955 году, москвич. Отец - профессор, член-корреспондент Академии наук, специалист в области вычислительной техники.
В 1972 году Пётр Авен окончил математическую спецшколу, где учился вместе с Егором Гайдаром, и поступил на экономический факультет Московского государственного университета имени Ломоносова. Гайдар учился там же и в то же время, но на курс младше. Диплом писал на кафедре математических методов анализа экономики, которой в то время руководил Станислав Шаталин. В 1977 году окончил МГУ. Через три года - аспирантуру, где учился вместе с Гайдаром. Кандидатскую диссертацию защитил у Шаталина.
Из материалов комитета по безопасности Государственной думы РФ. “В период учёбы в МГУ Авен был руководителем музыкального студенческого клуба и обзавёлся многочисленными знакомствами в той молодёжной среде (музыкальная “тусовка”, богема и т.п.), где формировался потребительский рынок наркотиков. Благодаря этому привлёк внимание криминальных элементов, имел контакты с “авторитетами”. Одновременно попал в поле зрения правоохранительных органов.
В феврале 1992 года Пётр Авен был назначен министром внешнеэкономических связей РФ.
В 1991-1992 годах правительство, занятое поисками дополнительных источников финансовых средств, изучало вопросы взыскания долгов с африканских стран-дебиторов России и репатриации валютных вкладов российских юридических и физических лиц за границей. Записки, подготовленные по этим вопросам, докладывались Гайдару и Авену. Решением проблемы долгов занимался Авен, валютными вкладами - Гайдар, действовавший через американскую фирму “Кролл ассошиэйтс”. В результате Авен заработал хорошие комиссионные на продаже долга Ганы, а Гайдар так провёл авансирование работы “Кролла”, что выделенные на это 500 тысяч долларов бесследно пропали. По свидетельству работников Министерств внешнеэкономических связей, Пётр Авен, возглавляя министерство, не стеснялся брать комиссионные и даже дорогие подарки за содействие иностранным компаниям и российским предприятиям в заключении и осуществлении внешнеторговых сделок. Его возможности в этом отношении определялись тем, что он держал в своих руках все вопросы, касающиеся выдачи необходимых лицензий. Особенно жестко он контролировал выход на рынок оружия, допуская туда только тех, кто был связан с ним.
В 1991-1992 годах Петра Авена разрабатывало 6-е управление КГБ МБ РФ по материалам хищения в крупных размерах, нанесения стране крупного ущерба и по преступным связям со спецслужбами Израиля. В 1992 году бывший министр безопасности доложил материалы президенту Б. Ельцину, в результате чего 22 декабря 1992 года Пётр Авен был уволен с поста министра.
Некоторое время работал в качестве консультанта АО “ЛогоВАЗ”, установил хорошие отношения с Б. Березовским. Также в круг его знакомых входили О. Квантришвили и И. Кобзон, криминальные авторитеты С. Тимофеев (Сильвестр) и А. Петров (Петрик), международные авантюристы Марк Рич и Григорий Лучанский. Согласно этим же оперативным данным, П. Авен участвовал в организации транзита наркотиков из Юго-Восточной Азии через Россию в Европу.
В конце 1993 года в Вене состоялась встреча П. Авена с представителем колумбийских наркобаронов Гильберто Родригесом Орехуэлом, известным под кличкой Шахматист. В частности, была достигнута договорённость о “закачке” в “Альфа-банк” денежных средств из оффшорных зон (Багамы, Гибралтар) для их вложения в экономику России путём скупки акций российских предприятий”.
Родился в 1964 году во Львове. В 1981 году поступил в Московский институт стали и сплавов. Был комсомольским активистом, входил в студсовет, участвовал в работе комсомольского оперативного отряда.
Из материалов комитета по безопасности Государственной думы РФ. “В 1985 году на М. Фридмана, молодого корыстного дельца, умело использующего свои многочисленные знакомства, вышла “бауманская бригада” - наиболее агрессивная преступная группировка Москвы 80-х годов. Бауманская группировка была в тот период единственной из столичных ОПГ, серьёзно работавшей с наркотиками и постоянно расширявшей масштабы своих операций. Рынок сбыта наркотиков формировался в среде студенческой и творческой молодёжи, рокфанов, хиппи, панков, проституток и т.п. В этих кругах у Фридмана были обширные связи, которые представляли несомненный интерес с точки зрения “бауманской бригады” и были задействованы с обоюдной выгодой”. В дальнейшем деятельность Михаила Фридмана неразрывно связана с деятельностью “Альфа-групп”. С 1988 года он как частный предприниматель входил в руководство фирм “Альфа-фото”, “Альфа-Эко”, “Альфа-Капитал”. За десять лет бывший хиппи Миша Фридман превратился в напористого бизнесмена, сделавшего головокружительную карьеру в одной из крупнейших российских финансовых структур. В 1991 году он уже председатель совета директоров “Альфа-банка”, а с 1996 года - председатель совета директоров всего “Альфа-групп”.
В 1995 году, накануне выборов в Госдуму, Фридмана, как человека неглупого, заинтересовали предвыборные технологии, и он быстро уяснил: кто имеет доступ к телевидению, тот имеет власть. Фридман привык оперативно решать вопросы, и вскоре был избран членом совета директоров ЗАО “Общественное российское телевидение”. В 1996 году он был одним из тех банкиров, кто оказал поддержку Ельцину в ходе избирательной кампании, за что и получил благодарность президента России.
Из материалов комитета по безопасности Государственной думы РФ. “Также Михаил Фридман участвовал в организации транзита наркотиков из Юго-Восточной Азии через Россию в Европу. Среди его связей были замечены И. Кобзон и О. Квантришвили, криминальные авторитеты С. Тимофеев (Сильвестр) и А. Петров (Петрик), международные авантюристы Марк Рич и Григорий Лучанский”.
Фридман занимался ваучерными махинациями. Из материалов комитета по безопасности Государственной думы РФ. “Схема ваучерных операций выглядела так: аккумулируя приватизационные чеки населения (в общей сложности было собрано более 2 млн. чеков), компания, именовавшая себя в тот период Чековым инвестиционным фондом, скупала значительные, нередко контрольные пакеты акций промышленных предприятий (их число превысило 160). Затем эти акции по заниженной цене были проданы нескольким оффшорным фирмам, принадлежащим Михаилу Фридману - председателю совета директоров “Альфа-групп” и “Альфа-банка”. Позднее акции перепродавались по гораздо более высоким ценам, разница практически целиком шла в доход Фридмана, а рядовые акционеры ЧИФа получали мизерные дивиденды. В результате только этих махинаций с ваучерами глава “Альфа-групп” увеличил своё личное состояние примерно на 30-40 млн. долларов”.
Из материалов Комитета по безопасности Государственной думы РФ. “...Будучи членами совета директоров нефтяной компании “СИДАНКО”, М. Фридман и Г. Хан предпринимали попытки установить контроль компаний “Альфа-Эко” над входящими в состав “СИДАНКО” предприятиями в Саратовской и Иркутской областях. Для обработки руководителей и акционеров “Саратовнефтегаза” и “Саратовнефтепродукта” Хан привлекал криминальные структуры. Их усилиями дважды срывались собрания акционеров на обоих предприятиях, причём в этом помогал и местный РУОП. Кроме того, Хан лично оказывал жёсткий нажим на руководителей АО и даже на губернатора Саратовской области Д. Аяцкова, чем вызвал его возмущение.
Из оперативных разработок следует, что тайные операции, связанные с наркотиками, в рамках консорциума выполняет компания “Альфа-Эко”. Генеральный директор последней был учредителем ряда фирм, в том числе в Венгрии “Harmaty and Co” (совместно с “Harmaty ech Tarrna”) и в Чехии “Alfa-Eco” (совместно с “Altex Ltd.”). Согласно учредительным документам, обе указанные фирмы занимаются экспортом и реализацией ковровых изделий в странах Центральной и Восточной Европы. Однако, по данным источников в правоохранительных органах, их уставная деятельность служит лишь прикрытием. В действительности через ряд своих сотрудников фирмы “Harmaty and Co” и “Alfa-Eco” участвуют в международном наркобизнесе и отмывании наркодолларов. В частности, фирмы являются звеньями цепочки, по которой осуществляется транзит наркотиков из Юго-Восточной Азии в Европу.
В апреле 1995 года сотрудники Главного управления по борьбе с организованной преступностью МВД провели обыск в служебных помещениях “Альфа-Эко” на предмет обнаружения наркотиков и соответствующих документов. Обыск был связан с тем, что в конце марта - начале апреля в Хабаровске произошло групповое отравление жителей города сахаром. В ходе расследования этого факта выяснилось, что причиной отравления стало попадание в сахар большой дозы наркотических веществ. Было установлено, что контейнеры, в которых перевозился сахар, перед этим арендовала “Альфа-Эко” и они использовались для транспортировки груза в адрес фирмы “Harmaty and Co”.
Остаётся попросить прощения у читателей за обилие цитат. Впрочем, цитирование думских документов, даже обильное, не противоречит федеральному закону о средствах массовой информации. Ибо, согласно закону, журналист имеет право использовать любые официальные документы, за исключением тех, что содержат государственную тайну. К счастью, в нашей статье государственные тайны не фигурируют. Все приведённые Госдумой сведения уже имеются в самых высоких кабинетах. Однако хозяева этих кабинетов хранят глухое молчание. Но почему молчат? Ужасно хочется, чтобы руководство МВД России, куда уже два года назад направил свои запрос господин Илюхин, дало бы официальный ответ - не только Илюхину, но и газете, - какие действия были предприняты милицией, дабы проверить факты, изложенные в запросе комитета по безопасности.
Сменяются правительства, уходят прежние милицейские начальники, приходят новые. Но ответа на запрос нет. Забыли? Молчание порождает слухи. А может, результаты проверки были такими, что их пришлось засекретить? А если да, то кто велел засекретить? А может, и не было никакой проверки вовсе? А может, запрос депутата Илюхина - это политическая провокация фракции коммунистов, которые хотят опорочить российских капиталистов как класс? Быть может, три честных бизнесмена оклеветаны депутатом Илюхиным, который запустил в средства массовой информации материалы своего запроса? Слишком серьёзны обвинения депутата. Они тянут лет на пятнадцать с конфискацией. Поэтому ответ необходим. Чтобы журналисты зря не " трепали имена честных людей - если Илюхин лжёт.
При Ельцине в загородном доме Алексея Толстого работал публичный дом, а космонавт Савицкая отдала свою дачу Отари Квантришвили
В издательстве «Манн, Иванов и Фербер» вышла книга известного публициста и литератора Валерия ПАНЮШКИНА «Рублевка Player’s handbook». Автор рассказывает о замысловатых правилах игры, по которым живут самые богатые люди страны. Место действия, естественно, происходит на Рублевке.
Мы с удовольствием печатаем несколько фрагментов увлекательного повествования. В этом номере «Экспресс газеты» читайте о рублевских домах, а в следующем - о личной жизни их обитателей.
Не стоит думать, будто правила на Рублевке навязывают обязательно силой. Иногда и хитростью, и неожиданностью действий, внезапностью. Вот, например, в самом начале 90-х жил в поселке Новь профессор Московского университета Александр Аузан . С 50-х годов жил - тогда бабушка выкупила здесь участок в память о расстрелянном муже, легендарном комкоре Аузане, мечтавшем жить в Раздорах. Жил хорошо, соседствовал с маршалом авиации Евгением Савицким , чья дочь Светлана - вторая в Советском Союзе женщина-космонавт и дважды Герой Советского Союза.
Но меняются времена. Маршал беднел, и дочь его, привычная к светлым подвигам, а не к каждодневному капиталистическому труду, беднела. И все чаще маршал, встретившись с Аузаном на дорожке или подсев к Аузану на скамейку, заводил разговор о том, что хотел бы продать дачу. Возможно, ждал, не предложит ли сам Аузан выкупить маршальский участок. Возможно, просто так ворчал - по-стариковски.
Слухи о том, что Отари - высокопоставленный бандит, косвенно подтверждались. С самого утра каждый день у его ворот маячили неприятные личности, ожидающие
разрешения воровских споров «по понятиям». Аузан нервничал: бандиты ведь как акулы, задыхаются без движения, не могут угомониться на достигнутом, и если Отари получил участок, то захочет ведь прирезать и соседний.
Именно так и случилось. Однажды Квантришвили пришел к Аузану и начал «гнать телегу», то есть рассказывать малоправдоподобную историю, в которую не поверить
нельзя, потому что, если не поверишь, рассказывающий очень обидится, а ему только того и надо - обидеться, найти повод для ссоры. Квантришвили рассказал, что строители у него идиоты, неправильно как-то спроектировали новый дом, что дом сам собой выстраивается как-то так, что залезает к Аузану на участок, и - резюме! - не будет ли Аузан так добр продать Квантришвили пару соток своего участка по рыночной цене?
Аузан понимает: это только начало разводки, только первый ход многоходовой комбинации, цель которой - захватить его участок.
И тогда Аузан сказал:
Тут у нас, в Раздорах, земельные споры между соседями принято решать по-добрососедски.
Квантришвили кивнул: да, по- добрососедски - это правильно, это и по воровским понятиям правильно, и по древним, отложившимся в памяти Квантришвили грузинским обычаям. «И денег, - продолжил Аузан, - с соседа не брать».
Квантришвили удивленно вскинул брови. Сотка на Рублевке даже в начале 90-х стоила уже целое состояние.
Поэтому, Отари, - резюмировал Аузан, - возьми себе две сотки даром.
И грозный Квантришвили повержен. Древние, глубже воровских понятия пробуждены в его душе: грузинское добрососедство, жертвенность в отношении друзей, уважение к старинным укладам. Дальнейший захват Аузанова участка оказался для Квантришвили невозможен. Ибо можно отобрать все что угодно у фраера, но нельзя крысятничать, то есть грабить своих. Можно захватывать собственность, но нельзя забывать благодеяние. Можно хитрить, но нельзя нарушать старинные традиции. И сказал тогда Отари с уважением:Ты меня, грузина, учишь добрососедству! Да я… Да я… - и приняв решение, -
я тебе белую спальню подарю!
С этого момента профессор и вор стали друзьями. Криминальный авторитет подвозил профессора в Москву на своей машине, заходил в гости, уважительно смотрел, как ученые-экономисты на террасе играют в «Монополию» по усложненным правилам, и спрашивал уважительно:
Скажи, Саша, вот ты много работаешь, а я никак не могу понять, где в твоей
работе деньги?
Иными словами, Квантришвили не понял усложненных правил, по которым играет в рублевскую Игру Аузан. Следовательно, проиграл. В терминах великой рублевской
Игры это значит, что профессор сумел навязать вору свои правила, а вор профессору - нет.
Главная реликвия у рублевского обывателя - дом. Понятно, что дом на Рублевке должен быть как-то по-особенному устроен. Но как - неизвестно. Нет никакого рецепта, чтобы дом на Рублевке делал хозяина сильнее. Чаще наоборот. Рублевские дома отталкивают, создают хозяину дурную репутацию.
Вот доктор Анри, например, работает в Жуковской клинике, лечит людей: днем - богатых за деньги, ночью - бедных бесплатно. Всех этих бабушек, с незапамятных времен живущих в покосившихся домиках вдоль дороги и не понимающих, что только домик их мешает участку стоить миллионы долларов.
Постепенно сдруживается доктор Анри с богатыми дневными пациентами настолько, что однажды получает от одного из них приглашение на именины. И едет по указанному адресу.
А там - что за чудо: дома нет, а стоит православная церковь. Доктор звонит имениннику, говорит, что заблудился. Но нет, не заблудился: церковь - это и есть дом, въезжай, доктор. Ворота открываются, доктор въезжает в церковь прямо на машине и не знает, то ли лоб крестить, то ли машину парковать. А хозяин ведет доктора в надвратную часовню и показывает мощи. Говорит, святого князя Владимира . Говорит, специально отрядил экспедицию профессиональных археологов из головного института Академии наук - искать. Те нашли и даже дали официальный сертификат подлинности из своего научно-исследовательского института, что останки именно князя Владимира, мумифицированные неизвестным науке способом. И вот лежат теперь мощи в золотой раке, и доктор не знает, прикладываться ли. Из вежливости прикладывается.
Хозяин ведет его дальше по дому. Сразу, как выходишь из часовни, - огромная трапезная, посередине - подиум. А у самого подиума стол накрыт на двоих. Потому что никого, кроме доктора, хозяин на именины не ожидает. И доктор даже начинает понимать почему: кто же поедет к человеку, у которого над воротами дома в золотой раке мощи святого князя Владимира с сертификатом подлинности из археологического института?
Садятся ужинать. Наливают. И при первом же бокале вина принимаются дефилировать по подиуму модели в откровенных платьях последней коллекции Роберто Кавалли . И хозяин спрашивает, не желает ли доктор, чтобы модели платья поснимали. Доктор же не знает, как ноги унести из дома, где над воротами - сертифицированные мощи, в гостиной - показ мод, а людей никого, кроме прислуги да этих самых моделей, которых автобусом привезли и автобусом увезут. Досиживает кое-как до десерта, раскланивается и на следующий же день подает в своей клинике заявление об уходе. А у давешнего именинника разом пропадают и лечащий врач, и единственный, он же последний гость.
 |
Внутреннее убранство особняков которых поражает роскошью. Фото: alr-realty.ru |
Подобные шутки часто шутят рублевские дома со своими владельцами. Вот, например, Настя Чуковская с подружками бежит привычно по тихим улочкам своего дачного поселка в Жуковке. Бежит, прижимая к груди куклу, и вдруг видит на месте легендарной дачи академика Андрея Сахарова бульдозер и подъемный кран. Особенно занимает девочек широченная, отлитая уже из бетона и покрываемая мрамором лестница к будущему дому, не имеющему даже фундамента. Это какой же будет дом, если такое крыльцо? Или, может, тут поселятся великаны?
Вечером за ужином взрослые обсуждают, что дом академика Сахарова купил и снес Мартин Шаккум , который только тем и прославился, что однажды баллотировался
в президенты России и набрал чуть больше одного процента, а с тех пор избирался депутатом от правящей партии. А может, и не Шаккум - взрослые не знают точно, слухами полнятся рублевские поселки. Знакомиться с соседями и проверять факты не принято.
Принято ворчать, что разрушаются, дескать, памятники - вот дом академика Сахарова! Это Настя слышит от взрослых за ужином, но не говорят взрослые, что и сами едва ли знают, как сохранить собственный дом, столь же мемориальный, принадлежавший Настиному дедушке - великому композитору Дмитрию Шостаковичу . Трудно его сохранить: обветшалый, с неудобной планировкой, со сталинских времен неудобной и разболтанной мебелью, со старинным железным лифтом, ведущим с первого этажа на второй, который нарочно был пристроен, когда великий композитор одряхлел, - лифтом, в котором гений застревал иногда на полдня. Особенно трудно сохранить все это, потому что мемориальный дом с лифтом только мешает участку под домом стоить миллионы долларов.
По пальцам можно перечесть случаи, когда даже очень богатому человеку удалось бы сохранить даже очень мемориальный дом. Да и то всегда с потерями. Редчайший случай - дом Петра Авена в Барвихе, в котором жил писатель Алексей Толстой . Государственная дача, выданная для проживания главному в ту пору пролетарскому писателю лично товарищем Сталиным .
Мы поднимаемся по лестнице, которая выстроена заново - Толстой по ней уже не поднимался. Массивные ступени еле слышно поскрипывают у Авена под ногами, и банкир говорит:
Толстой на старости лет отчего-то хотел жениться. И женился на Людмиле Крестинской-Барщевой . Только она, кажется, совсем его не любила. Он, пока был в силе, все устраивал для жены праздники, но ничто ее не радовало. Когда Толстой одряхлел, жена сдала его тут неподалеку в партийный санаторий. Он все писал оттуда, просился домой, но она не приняла. Там он и умер.
Мы поднимаемся на антресоль, где стоит пара детских кроваток, разложены аккуратно детские вещи и косолапятся под креслом тапочки, принадлежавшие прежде няне. Но не слышно ни детских голосов, ни уютного няниного шарканья. И вообще - никого. Гулкая тишина.
Семья Авена живет в Англии. Теперешний хозяин тоже, кажется, не слишком-то счастлив в этом доме. Про былое счастье напоминают только редкие фотографии: Авен в обнимку с Гусинским , хохочущий Авен с хохочущим Березовским , Авен под руку с Ельциным - жизнь шла в гору, время, которое не вернешь. Ибо человек счастлив не тогда, когда живет на четырехмиллиардной горе денег, а когда идет в гору, пусть и не столь головокружительную.
По рассказам Авена, когда он приехал смотреть этот дом, относившийся все еще к кремлевскому хозяйству, тут не было ни толстовского мемориального кабинета, ни ста-ринной мебели, ни даже исправного водопровода.
Во всех комнатах, - говорит Авен, - кровати стояли, потому что был тут бордель. Я дом выкупил за очень приличные по тем временам деньги. И рабочие долго выносили всю эту дрянь и грязь. Кроме стен, нечего было сохранять.
И вот я стою в этом пустом доме. На стенах и Врубель , и Серебрякова , и Кустодиев - живопись, в которой Авен разбирается тончайше. Стою и думаю: вот же дом, на стенах которого развешано картин, которых хватит на приличный европейский музей.
Петр Олегович Авен (4,5 миллиарда состояния, список «Forbes», банк, нефтяная компания, три телеканала, литературная премия, и только на благотворительность, между прочим, не меньше пяти миллионов в год) говорит:
Давайте, Валерий, шампанского, что ли, выпьем.
И ведет меня по своему дому, который был домом писателя Алексея Толстого. Я-то думаю, что в винный погреб, а он - в подсобку. Специальная такая комната, где по диванам, столам и стульям навалены подарки - бутылки с дорогой выпивкой, художественные альбомы, книжки…
Должно же тут где-нибудь быть шампанское, - говорит Авен.
Роется в подарках и действительно находит среди коробок и свертков бутылку шампанского. Мы берем бутылку и идем мимо авеновской коллекции живописи и скульптуры, мимо Врубеля, Коровина , Серебряковой, Кустодиева - к креслам. Мы даже не ставим вино на лед. Просто открываем и сразу пьем, забравшись с ногами в кресла. Я спрашиваю, он отвечает.
Нет, за пятнадцать лет в этом доме я так и не научился дружить с соседями. Впрочем, в Англии так же. Моя семья живет в основном в Англии. Там примерно такой же дом. И там тоже очень изолированная жизнь. Мы не знаем соседей.
Второй бокал шампанского. Шампанское теплое, но Авену, кажется, все равно.
Да, приходите в офис. Я покажу вам договор, который лондонские юристы составили нам с Мишей (имеется в виду партнер Авена по «Альфа-Групп» Михаил Фридман . - В. П. ). Там все прописано. Как нам, в конце концов, друг от друга избавиться и выйти из Игры.
А с государством? - спрашиваю. - У вас есть договор про то, как друг от друга избавиться?
С государством? С государством у меня нет такого договора, - этому обстоятельству он (бывший министр) улыбается больше, чем шуткам стендап-комедиантов в телевизоре.
Я не спрашиваю глупостей. Разумеется, у него есть все мыслимые степени защиты. Разумеется, у него есть специальный телефон, на который может позвонить доверенный человек из Кремля и сказать: «Беги!» или «Поздно!» - или предложить условия капитуляции. Говорят только, будто у них в «Альфа-Групп» есть еще и особенный режим
тревоги. Когда вся команда получает на телефон условный сигнал. По этому сигналу все должны сесть в машины и начать двигаться. Лишь бы не оставаться на месте. И никаких звонков по засвеченным телефонам. А в это время в нескольких аэропортах готовятся к вылету несколько самолетов. Лишь специальный диспетчер знает, на каком самолете вылететь безопасней, координирует движения членов команды, ведет их к самолетам и прикрывает, пока не улетят. Я спрашиваю, правда ли это? Правда, есть такой режим тревоги в «Альфа-Групп»?
Авен улыбается:
Если что, я думаю… Я успею убежать.
Я окидываю взглядом живопись, скульптуру, книги… Врубеля, Коровина, Кустодиева, Серебрякову… Говорю:
Вы-то, может, убежать и успеете. Но как вы вывезете свою коллекцию? У вас есть план?
Нет. У меня нет плана.
Как это? Почему? Вы собирали коллекцию много лет. Это, может быть, лучшая частная коллекция.
И вы никогда не думали, как будете спасать ее, если дела пойдут плохо и придется эмигрировать? Откуда у вас такая уверенность в будущем?
У меня нет никакой уверенности. Семья уже в Англии. Про себя я просто надеюсь. Если что, я сумею спастись. А коллекцию я спасать и не собираюсь. Потому что ничего спасти нельзя.
Как сообщают СМИ, миллиардеры Михаил Фридман и Петр Авен, совладельцы «Альфа-Групп», на закрытой дискуссии в Атлантическом совете в Вашингтоне выступили с резкими заявлениями в адрес нынешней власти России. Они озвучили свои крайне негативные оценки и прогнозы в отношении российской экономики и заявили, что даже высокие цены на нефть не спасут страну. Причина, по их мнению, - в необратимых структурных изменениях, утечке мозгов, и «недальновидности Владимира Путина».
Авен и Фридман раскритиковали блокировку мессенджера Телеграмм, назвав это «трагедией для России» и неправильным сигналом со стороны власти. Они старались не говорить о санкциях, но когда их все же настойчиво об этом спросили, сказали, что все их боятся и поведали об ужасной ситуации, в которой оказался Виктор Вексельберг, попавший под санкции.
У присутствовавших на этой встрече сложилось впечатление, отмечает издание “Русский монитор», что в данной ситуации олигархи прежде всего озабочены собственным положением. Источник подчеркнул, что в ходе встречи банкиры даже коснулись темы своего «еврейства», посетовав, что мол, «мы всю жизнь были евреями, нас дискриминировали как евреев, и вот на старости лет нас дискриминируют уже как русских».
Как сообщается, на этой «тайной вечере» в Атлантическом совете присутствовали чиновник Минфина США, член Совета по национальной безопасности Белого дома и лоббисты. Авена и Фридмана на этот ужин пригласил эксперт Атлантического совета Андерс Ослунд, соавтор доклада, подготовленного для администрации США в ноябре прошлого года. Доклад предлагал критерии определения лиц, входящих в ближний круг Владимира Путина, и в том числе, олигархов, чтобы затем наложить на них санкции.
Было очевидно, что негативно отзываясь о нынешних властях России, владельцы «Альфа-Групп» изо всех сил старались понравиться американцам, как видно, опасаясь за свое имущество и активы за рубежом.
Из фарцовщиков в банкиры
Однако, если присмотреться к их биографиям, то обоим грех жаловаться на свою судьбу в России. Оба родились в СССР во вполне благополучных семьях. Отец Фридмана - инженер, лауреат Государственной премии СССР (в составе коллектива авторов) за разработку систем опознавания для военной авиации. Михаил окончил Московский институт стали и сплавов (МИСиС). Однако сталью и сплавами не слишком интересовался. По информации журнала «Профиль», на третьем курсе Фридман организовал неформальный молодёжный клуб «Земляничная поляна», где проводились дискотеки, выступали артисты и барды. Фридман лично вручал музыкантам приличные по тем временам гонорары по 20-30 рублей. Как свидетельствует либеральная «Википедия», в это время он был «фарцовщиком».
После окончания института в 1986-1988 годах работал инженером-конструктором завода «Электросталь», но когда стал рушиться СССР, ударился в бизнес. Организовал кооператив «Курьер», специализировавшийся на мытье окон. Затем создал и возглавил компанию «Альфа-Фото», занимавшуюся продажами фотоматериалов, компьютеров и копировального оборудования, а потом основал советско-швейцарское совместное предприятие «Альфа-Эко», занимавшееся экспортом нефти и металлургической продукции, на основе которого впоследствии была создана «Альфа-Групп». В 1991 году возглавил Совет директоров «Альфа-банка». В январе 1996 года выступил одним из учредителей Российского еврейского конгресса, став его вице-президентом и главой комитета по культуре.
Журнал «Форбс» в 2015 году оценивал состояние Фридмана в $14,6 млрд (68-е место в мире). В том же году в списке 200 богатейших бизнесменов России, составленном российской версией журнала «Форбс», Фридман занял 2-е место.
Семья Петра Авена, который с июня 2011 года является председателем совета директоров банковской группы «Альфа-банк», в СССР тоже преуспевала. Его отец - профессор, член-корреспондент АН СССР, специалист в области вычислительной техники, наполовину латыш, наполовину русский. А дед банкира был латышским стрелком. Петр окончил московскую физико-математическую школу № 2. А в 1977 году - экономический факультет МГУ, затем получил учёную степень кандидата экономических наук. Работал в Институте системных исследований ГКНТ и АН СССР научным сотрудником, сидел в одной комнате с Егором Гайдаром. В результате вскоре его стали двигать по линии иностранных связей. Работал в Австрии научным сотрудником Международного института прикладного системного анализа, одновременно будучи советником Министерства иностранных дел СССР. После чего начал успешную политическую карьеру: заместитель министра иностранных дел РСФСР, затем председатель Комитета внешнеэкономических связей РСФСР - первый заместитель министра иностранных дел РСФСР, министр внешних экономических связей в правительстве Ельцина - Гайдара и представитель президента России по связям с индустриально развитыми странами.
Свое отношение к России он обозначил в 2008 году, написав для журнала «Русский пионер» отрицательную рецензию на роман писателя Захара Прилепина «Санькя», вызвавшую бурную общественную дискуссию. В своей рецензии он буквально разгромил роман, заявив, что проблема России не в том, что власти плохие, а в том, что русский народ ленив. Прилепина и его героев Авен назвал неудачниками, «лузерами», которые ничего не могут, не способны «делать дела» и поэтому идут в политику и на баррикады.
По версии журнала «Форбс» его личное состояние оценивалось в $3,6 млрд.
И вот сегодня эти два крупнейших бизнесмена, построив свое благополучие и сказочно разбогатев в России, в США, которые ведут против нас экономическую войну, по сути дела в этой войне оказались по другую сторону баррикад.
Быть может, выступая в закрытом клубе, они надеялись, что их нападки на Россию не станут достоянием общественности?
Как они выкручиваются
Любопытно в этой связи, как отреагировали на вашингтонские откровения олигархов российские либералы. Некоторые даже стали называть Фридмана и Авена «тайными эмиссарами Кремля», которых будто бы послали в Вашингтон, умоляя снять санкции. Но куда точнее подоплеку странного визита раскрывает штатный обозреватель «Эха Москвы» Юлия Латынина, которая разразилась по этому поводу большой статьей. «Признаться, - пишет она, - когда я услышала о выступлении Фридмана и Авена, я захотела на него попасть, но получила от организаторов вежливый отлуп: на это выступление, ответили мне, приглашены только американцы, - есть и такой формат, закрытые выступления».
«Российский бизнес, - комментирует Латынина эскападу Фридмана и Авена, - оказался заложниками Кремля, и за лоббизм своих интересов в США сейчас могут по головке не погладить: естественно, экспертам любопытно посмотреть, как Фридман и Авен в этой ситуации будут выкручиваться. Боятся ли владельцы “Альфа-груп” попасть под новый раунд санкций, который уже не за горами? Конечно».
Но тут же она с иронией добавляет, ссылаясь на некого американского собеседника, который поведал, как американцы поступают с такими просителями: «Мы делаем так: мы заводим 100 человек в комнату и трех из них расстреливаем. После этого мы спрашиваем остальных 97: ну, не хотите поговорить?».
«Вот Фридман и Авен захотели поговорить, - издевается Латынина. - Никакими эмиссарами Кремля они при этом не являлись - разве что в самом широком смысле слова. Ничего особо фантастического они не сказали. Если я правильно понимаю, они пытались убедить своих собеседников, что санкции окончательно превращают Россию в Северную Корею и поэтому контрпродуктивны».
Конечно, понятно, почему доморощенные олигархи, обогатившиеся в развальные 90-е, засуетились. До этого им удавалось довольно удобно сидеть сразу на двух стульях: получать баснословные дивиденды в России и, одновременно, с комфортом устраиваться на Западе, перекачивая туда капиталы и скупая недвижимость.
Но вот Запад начал на Россию фронтальное наступление, и они в ужасе запаниковали.
Ринулись в Вашингтон, где, надеясь спасти себя, стали поливать грязью Россию и ее руководство. И эти люди - опора российского бизнеса?
«Богатые люди — живой укор амбициям остальных. Материальная сфера — чувствительная сфера. В других странах просто научились эти вещи умело сглаживать». У автора этой фразы Михаила Фридмана, основой состояния которого стала нефтяная компания ТНК-BP, нет иллюзий, что когда-нибудь общество его полюбит.
И тем не менее редакция Forbes выбрала Фридмана бизнесменом уходящего года. Он согласился на разговор, наотрез отказавшись обсуждать готовящуюся продажу акций ТНК-BP государственной «Роснефти»: «Пока транзакция не завершилась, что угодно может произойти». Его осторожность можно понять. Если все пойдет по плану, сделка с «Роснефтью» принесет ему и его партнерам невероятную сумму $28 млрд. А всего за десятилетнюю историю существования ТНК-BP они заработают почти вдвое больше — $54 млрд (с учетом денег, полученных от BP при создании компании и выплаченных за все годы дивидендов). Так заработать на своих инвестициях — покупка нефтяных активов обошлась «Альфе» и ее партнерам примерно в $3 млрд — в России не удавалось еще никому.
Чтобы понять, в чем секрет успеха этого человека, мы вспомнили главные истории в его биографии. По каким правилам он строил бизнес?
«Первые бумаги мы с партнерами подписывали в 1992 году. Все были против, но я очень убеждал, что это нужно сделать: сегодня мы друзья, а завтра будем ссориться и спорить», — рассказывает Фридман.
И в его жизни было немало примеров того, что щепетильность в делах себя оправдывает.
Фридман начинал строить бизнес в 1988 году вдвоем со своим преподавателем из Московского института стали и сплавов Олегом Киселевым. Он вскоре вышел из бизнеса, а к Фридману присоединились еще четверо выпускников МИСиСа: Герман Хан, Алексей Кузьмичев, Андрей Шелухин и Михаил Безелянский. Идея фиксировать все договоренности на бумаге поначалу не нашла у партнеров Фридмана понимания — «это ведь надо юристов нанимать, разбираться, какие-то деньги платить». Но он настоял, чтобы партнеры оформили отношения по иностранному праву. Видимо, бумаги были составлены на совесть: «Альфа» известна своей агрессивностью, но громких конфликтов внутри самой группы не было. Шелухин и Безелянский мирно вышли из учредителей «Альфы» еще в 2000 году, а трое оставшихся работают вместе уже четверть века. Со временем у совладельцев «Альфы» появились и новые партнеры. «Мы в вашем списке Forbes сделали много людей серьезно богатыми, — довольно улыбается Фридман. — И это, кстати, для нас большое достижение».
Петр Авен, бывший министр внешних экономических связей в правительстве Гайдара, став президентом Альфа-банка, вначале получил опцион на 10% его акций, а потом довел свою долю почти до 20%, купив опционы других топ-менеджеров. Всего на приобретение доли в банке он потратил около $20 млн. Сейчас у Авена есть крупные доли практически во всех бизнесах группы, включая нефть и телекоммуникации. Совладельцами бизнесов «Альфы» стали и экс-глава «Альфа-Капитала» Андрей Косогов и бывший управляющий директор Альфа-банка Алекс Кнастер (первого Фридман взял на работу по объявлению, второй перешел в «Альфу» из CSFB). Возглавлявший «Альфа-Эко» доктор экономических наук Глеб Фетисов теперь совладелец «Вымпелкома».
Каждый внес вклад в развитие бизнес-империи Фридмана. Хан управлял ТНК, а потом и ТНК-ВР, Кузьмичев зарабатывал на нефтетрейдинге, Авен лоббировал интересы группы на самом высоком уровне, а Фетисов занимался сложными проектами «Альфа-Эко» и придумал купить «Вымпелком». Косогов проявил себя еще во времена чековой приватизации, Кнастер был организатором сделки по созданию ТНК-BP, а теперь управляет иностранными инвестициями «Альфы».
«Кто говорит, что с нами трудно иметь дело? — удивляется Фридман. — Пускай они сами создадут сначала что-нибудь свое — начнут с мытья окон, как мы, и дойдут до продажи за десятки миллиардов нефтяной компании».
Случайных людей среди «альфистов» не было. Но в 1997 году им пришлось все-таки заключить чисто прагматичное партнерство. На кону был госпакет акций «Тюменской нефтяной компании» (ТНК). «Мы не планировали тогда никаких партнеров», вспоминает Фридман, но своих денег для участия в торгах «Альфе» не хватало. «Все нынешние олигархи тогда были нищие», — категорично заявляет бывший глава Госкомимущества Альфред Кох. Это он познакомил Фридмана с «алюминщиками» Виктором Вексельбергом и Леонардом Блаватником: «Вот, Миша, ребята тоже нефтью интересуются, может, у вас что и получится».
«Вы говорите, Леня с Витей не простые люди, не подарки, — усмехается Фридман. — Ну да. А зачем нам простые?»
К 1997 году давние товарищи Вексельберг и Блаватник уже закалились в боях за алюминиевые заводы. У выпускника Гарварда Блаватника был к тому же неплохой лоббистский ресурс. «Его тогда все знали — и в правительстве, и везде», — говорит его знакомый. «Они оказались толковые, разумные ребята, одного с нами культурного слоя, той же генера-
Ции, — вспоминает судьбоносное знакомство Фридман. — Мы поговорили, а когда нашли общий язык, сразу сели писать документы».
В соглашении акционеров ААР (на 50% принадлежит «Альфе», вторая половина поровну поделена между Access и «Реновой») есть рецепты на все случаи жизни. А арбитром в этой конструкции вот уже девять лет служит Кох. «Мы все его хорошо знали, доверяли ему, поэтому и позвали к нам независимым директором», — объясняет Фридман.
Коха не раз обвиняли в том, что условия продажи ТНК были писаны как будто специально под «Альфу». Победитель, к примеру, должен был иметь установку первичной переработки нефти (такая как раз была у «Альфы»). «Но стоимость этой установки можно было внести и деньгами», — устало отмахивается Кох. Он рассказывает, что начал работать с ААР, уже уйдя из правительства, совладельцем в бизнесе участников консорциума никогда не был и большого капитала на этом поприще не сколотил: «Это не миллионы (делает паузу). И даже не миллион». Получит ли Кох бонус от «сделки века», пока не обсуждалось.
А то, что без арбитра участникам ААР не обойтись, стало ясно в самом начале, рассказывает их приятель. В разгар войны за ТНК выяснилось, что крупные пакеты акций самой компании и ее «дочек» принадлежат структурам Михаила Черного и его партнеров. Мнения участников ААР по поводу того, что делать с таким соседством, кардинально разошлись. Вексельберг и Блаватник знали Черного по алюминиевым делам и предлагали Фридману сесть за стол переговоров. «Но Миша говорил, что договариваться с этими людьми бессмысленно, и предлагал воевать до конца», — вспоминает собеседник Forbes. И, похоже, он был прав. «Многие вон до сих пор судятся, потому что их договоренности были оформлены на каких-то клочках, где про суммы в сотни миллионов долларов корявым почерком в углу что-то написано», — кривится Фридман. Начав скупку акций ТНК и ее «дочек», ААР в итоге вынудил Черного продать консорциуму его активы.
Фридман уверен, что опыт ААР в российской действительности уникален: «На наших глазах умерли все до единой крупные компании, в которых существовали партнерства. А мы все еще друзья, близко общаемся, перезваниваемся, спрашиваем друг у друга, как дела». И даже недавнее трудное решение о продаже доли в ТНК-BP (с 2003 года компания выплатила ААР $18,3 млрд дивидендов) партнеры приняли единогласно.
«Меня не сам конфликт заводит. Я несправедливости не люблю по отношению к себе, я и в целом ее не люблю», — объясняет Фридман. Более других несправедлив к Фридману был Владимир Потанин. «Миша после этой истории по потолку ходил, я его таким никогда не видел», — рассказывает Кох.
Накануне торгов по продаже нефтяной компании «Сиданко» Потанин предложил «Альфе» сделку: вы не конкурируете с нами за пакет, а мы взамен продадим вам в нем около 30%. Партнеры скинулись, но договоренности не оформили: «Это был залоговый аукцион, залогодержатель должен был быть один, поэтому нормальные бумаги подписать не получилось», — рассказывает Фридман. Потанин воспользовался этим сполна: получив «Сиданко», он не допустил «Альфу» до управления компанией. Вместо этого он вернул «альфистам» около $100 млн, а сам продал 10% «Сиданко» BP почти за $600 млн.
Но после кризиса 1998 года положение Потанина пошатнулось, и Фридман не упустил шанса отыграться. «Альфа» начала банкротить «дочки» «Сиданко», последовательно выживая Потанина из нефтяного бизнеса. Арсенал приемов «Альфы» потряс BP. «Все было как в сюрреалистическом фильме», — вспоминает в своей книге «Больше чем бизнес» бывший глава компании лорд Джон Браун. BP даже не дали возможности рефинансировать долги компаний «Сиданко», «Черногорнефть», к примеру, ушла с молотка за десятую часть ее стоимости. Лишенная всех своих активов «Сиданко» напоминала «скелет», а ошарашенные британцы выглядели «наивными иностранцами».
Почему уже в 2000-х BP снова решила вести дела с Фридманом? «Прагматизм, — отвечает на этот вопрос Браун. — Мы хотели попасть в Россию во что бы то ни стало». К тому же Фридман показал себя «превосходным переговорщиком». Но ничто не помогло избежать новых конфликтов, уже в рамках ТНК-BP. Бесконечные претензии ААР и BP друг к другу привели в итоге к тому, что сейчас и та и другая сторона продают свои доли в компании «Роснефти».
«Альфа» прославилась последовательностью в отношении противников. «Я прошел девять тюрем и три колонии», — подсчитывает в разговоре с Forbes бывший глава совета директоров ТНК и гендиректор ее «дочки» «Нижневартовскнефтегаз» (ННГ) Виктор Палий. Война с ААР стоила ему трех лет и восьми месяцев жизни, проведенных в заключении. В 1997 году Палий получил обвинения в легализации $38 млн, которые по версии следствия были украдены у ННГ при строительстве санатория на Черном море. Ту же сумму Палий пытался отсудить у владельцев ТНК за принадлежавший ему пакет акций ННГ. Этих денег Палий, по его словам, так и не получил — все ушло «в оплату якобы нанесенного мной ущерба».
К семи годам заключения Палия приговорили только в 2007 году, когда главная война за ТНК уже давно была им проиграна. Но партнер Фридмана Герман Хан в интервью «Ведомостям» не скрывал, что они продолжали преследовать Палия «совершенно осознанно»: «Исходить из принципов, что в то время все воровали, поэтому давайте будем закрывать на это глаза, лично я, например, не согласен», — заявил он.
На свободу 62-летний Палий вышел досрочно в 2011 году. Своей вины он не признает, зато обвиняет Фридмана в хищнической и незаконной приватизации. По версии Палия, ААР нарушил условия приватизационного конкурса по ТНК, не выполнив обязательства инвестировать в компанию сотни миллионов долларов: «Они перевели на себя все финансовые потоки и за счет них гасили долги предприятий по налогам и зарплате, а перед Госкомимуществом отчитывались, что направляют инвестиции в развитие». «Мы вложили все, что должны были по условиям инвестконкурса, — отвечает на это Фридман. — Финансовая ситуация в ТНК и «дочках» была тяжелая, все эти деньги, действительно, шли на погашение долгов, а в Нижневартовске в итоге вообще пришлось ввести внешнее управление». Оспаривать приватизацию Палий не собирается, но за «свое доброе имя» обещает бороться: «Вернуть его — теперь смысл моей жизни».
«В России у всех почему-то есть убежденность, что правила носят индивидуальный характер. Типичный пример — мы купили акции какой-то компании. А нам в ответ — ну мало ли, что вы акции купили, и начинают обсуждать какие-то понятийные вещи. Наша функция в том, что если общие правила нарушаются, мы должны за них бороться», — описывает Фридман еще один из своих неписаных принципов.
Самый жесткий опыт борьбы за собственность «Альфа» получила в истории с компанией «Славнефть». Накануне ее приватизации Фридман и его партнеры начали скупать акции «Славнефти» и ее «дочек». Но провести своих людей в советы директоров им мешал глава «Славнефти» Михаил Гуцериев, действовавший не без поддержки Романа Абрамовича. Иски и уголовные дела множились в геометрической прогрессии, стороны проводили эффектные PR-акции. Журналисты были в восторге, но «альфистам» в этом конфликте серьезно досталось, говорит один из знакомых Фридмана.
Война шла полтора года, но Фридман «взял всех измором, домучил нас до компромисса», вспоминает бывший соратник Гуцериева. В финале стороны договорились о создании траста, в который были переданы акции «Славнефти» и ее предприятий. А госпакет «Славнефти» Фридман с партнерами и Абрамович разделили в итоге поровну.
Жажду справедливости Фридман сумел конвертировать в успешный бизнес. Его флагманом стала компания «Альфа-Эко» (сейчас «А1»). Ее считали одним из самых хищных российских рейдеров. Атаки компании начинались с покупки сравнительно небольшого пакета акций или части долга. Следующим шагом «Альфа-Эко» предлагала купить актив его основному владельцу, а если нет, обещала ему непростую совместную жизнь. Откупаться от «Альфы» пришлось владельцам Западно-Сибирского меткомбината и пивоваренной Sun Interbrew. Через процедуру банкротства компания в разные годы получила контроль над Ачинским глиноземным комбинатом, водочным торговым домом «Смирновъ», целлюлозно-бумажными комбинатами «Волга» и «Кама» и многими другими.
Особую славу «Альфе» принесло умение без труда добывать нужные судебные решения. На вопрос, как это удавалось, Фридман отвечает, что «Альфа» всегда играла по тем правилам, которые существовали в России и которыми пользовались ее противники: «Если наши права легитимны, то мы их отстоим. Не в этом суде, так в другом». С определением «рейдер» он категорически не согласен. «Альфа-Эко», по его словам, напротив, часто разрешала конфликты c участием обиженных миноритарных акционеров, чьи права в грош не ставили основные собственники.
Как Фридман не устает воевать со всем миром? «Все дело в национальной ментальности, — уверен Кох. — Сколько лет уже Израиль в состоянии войны, у любого другого государства уже нервы бы сдали! А они ничего, живут. Так и Миша, ему абсолютно комфортно в состоянии under pressure, он эту атмосферу легко выдерживает».
«Мы всегда оцениваем риски в принципе. Мы просто, скажу так, чуть большие риски готовы на себя брать, чем многие другие, потому что верим в наши возможности добиться справедливости», — говорит Фридман. Но, к примеру, в истории с «Мегафоном» риски были настолько высоки, что даже «Альфа» решила участвовать в ней не сразу.
На сделку по покупке блокирующего пакета акций «Мегафона» Фридмана пришлось «уламывать», вспоминает Леонид Маевский. Маевский — бывший деловой партнер одного из создателей «Мегафона», инвестбанкира Леонида Рожецкина.
Почему Фридман сомневался? У Рожецкина на руках было опционное соглашение, по которому он обязан был продать актив другому акционеру «Мегафона», бермудскому фонду IPOC International Growth Fund. Формальным собственником фонда был юрист Джеффри Гальмонд. За ним отчетливо угадывалась фигура настоящего владельца, которого в одном из последующих судебных разбирательств назовут «свидетелем номер 7» и человеком, похожим на министра связи Леонида Реймана.
В середине 1990-х годов, еще до назначения на госслужбу, Рейман создавал «Мегафон» вместе с Рожецкиным и последний, по мнению Маевского, просто «фронтовал» государственного чиновника. Есть разные мнения о том, почему Рожецкин решил не выполнять соглашение с Рейманом: кто-то считает, что он счел оговоренную в нем цену пакета в $60 млн смехотворно малой. Маевский же полагает, что и эти деньги Рожецкину не собирались платить, угрожая «стереть в порошок», если не отдаст акции. «Леня, как американский гражданин и творческая натура, был реально испуган и прибежал ко мне», — вспоминает Маевский. Маевский подписал с Рожецкиным соглашение о выкупе у него компании LV Finance, владевшей акциями «Мегафона», и в итоге этот пакет был продан «Альфе» за $295 млн.
Источники Forbes рассказывают, что «Альфа» предлагала фонду IPOC вариант немедленного примирения — выкупить у нее этот пакет «Мегафона», но уже за $500 млн. Фонд платить отказался. Со стороны IPOC последовала череда судебных исков, разбирательства несколько лет шли в судах Женевы, Цюриха, Стокгольма, Нью-Йорка, Британских Виргинских и Бермудских островов. В поданном фондом IPOC в окружной суд США по Южному округу Нью-Йорка иске Фридман назывался «лидером, основателем и вдохновителем» группы под условным названием Fridman M.C. Enterprise. IPOC, среди прочего, обвинял группу в том, что с целью присвоения собственности фонда «Fridman M. C. Enterprise прибегали к взяткам, воровству и препятствованию правосудию», потратив $11 млн на подкуп свидетелей. Параллельно Госсвязьнадзор РФ вдруг обнаружил непорядок в оформлении абонентских договоров московских пользователей «Билайна» (торговая марка «Вымпелкома», где крупная доля принадлежит «Альфе»). А прокуратура возбудила из-за этого уголовное дело в отношении сотовой компании по статье «незаконная предпринимательская деятельность без специального разрешения (лицензии) с извлечением дохода в особо крупном размере».
«Альфа» ответила жестко: в 2006 году в третейском суде Цюриха ее юристы впервые засветили вероятного бенефициара IPOC, того самого «предполагаемого свидетеля номер 7», по описанию похожего на Реймана. Таким образом «Альфа» пригрозила выставить Реймана коррупционером, для которого путь в «цивилизованный мир» будет закрыт навсегда. Источники рассказывают, что попытки воздействовать на Фридмана через высоких государственных лиц успеха также не имели: на все увещевания тот отвечал, что не он был инициатором скандала, что акции «Альфа» купила у законного собственника и всегда готова их продать за разумную цену. Представители Реймана сообщили, что он недоступен для комментариев, а ранее он неоднократно отрицал, что был бенефициаром пакетов акций «Мегафона».
Когда ситуация окончательно зашла в тупик, разрешить ее взялся видный специалист по такого рода операциям Алишер Усманов. «Обе стороны хотели закрыть конфликт, для них эта ситуация была изматывающей. Им нужен был посредник, которому они могли доверить, что он ни одну сторону не кинет», — говорит Иван Стрешинский, глава компании Усманова и партнеров USM Advisors. В 2008 году Усманов купил 31,1% акций «Мегафона» у «Телекоминвеста», одним из создателей которого был Рейман, и у ликвидированного к тому моменту фонда IPOC. Леонид Рожецкин в том же году пропал без вести из своего особняка в латвийской Юрмале. Летом 2012 года в Латвии нашли останки человека с банковскими картами на имя Рожецкина. А чуть раньше Усманов и «Мегафон» выкупили у «Альфы» 25, 1% акций сотовой компании, заплатив за них уже $5,2 млрд — почти в 18 раз больше, чем потратила в 2003 году «Альфа».
Склонность к риску? Идти против людей во власти Фридману с тех пор пришлось еще как минимум раз. Нефтяники пересказывают друг другу историю, как в 2011 году Фридман на прямой вопрос Сечина «Вы что, не доверяете российскому правительству?» якобы ответил отрицательно. «Роснефть» уже тогда пыталась договориться о выкупе доли ААР в ТНК-BP, но, как рассказывают, именно после этого диалога переговоры о сделке были остановлены.
«Мы не были никогда такими уж большими друзьями власти, но и к категории оппонентов никогда не относились. Ни в каком вопросе», — говорит Фридман. Тут он явно скромничает: ведь главная его сделка, продажа доли в ТНК-BP, не состоится без непосредственного участия государства. Действительно, бизнес группы напрямую не завязан на госконтракты, но все крупные проекты «Альфы», то же создание ТНК-ВР или покупка доли в Turkcell, проходили при личной поддержке Путина.
На вопрос об откатах со сделок такого масштаба, который будоражит всех интересующихся бизнесом, Фридман брезгливо морщится: «Мы никогда никому ничего не платили и платить не собираемся. Мы не по этому вопросу». Он не скрывает раздражения: с его точки зрения журналистские представления о бизнесе чересчур примитивны. Но в этом году в ТНК-BP разразился скандал: бывший менеджер Игорь Лазуренко обвинил компанию и лично Хана во взяточничестве в адрес высших госчиновников. Это «обычное корпоративное воровство, — отмахивается Фридман. — Лазуренко украл много денег в компании, мы его сажать стали, он защищается. Послушайте, что он там расскажет. Думаю, ничего интересного не поведает».
Чтобы был баланс, «отношения с властью поддерживать нужно, но не стоит сближаться дальше какой-то определенной черты», — объясняет Фридман свою концепцию «второго ряда». «Я считаю, что в отношениях с властью нельзя сидеть в первом ряду. Меняется политическая конъюнктура, и тех людей, которые сегодня находятся в свете юпитеров, которых все знают в лицо, про которых пишут в газетах, заменяют на новых», — говорит он. Но и «на задних рядах», по его мнению, оставаться нельзя — в нужный момент не докричишься: «Нужно, чтобы мы могли обратиться к чиновникам, губернаторам и кому угодно, чтобы адресовать свои проблемы и требовать какой-то справедливости».
За отношения с властью в группе отвечает Авен. Как ему удается реализовать концепцию «второго ряда»? «Мы с Путиным действительно давно и хорошо знакомы, но, конечно, у нас с ним не такие дружеские и близкие отношения, как у Тимченко или Ротенберга», — говорит Авен.
Как Фридман распорядится своими деньгами, если их получит, и чем займется дальше? «Яхты я покупать не умею, искренне завидую людям, у которых есть талант красиво тратить деньги. Но мне это не дано, наверное». Он хочет заниматься тем же, чем и раньше, но в большем масштабе: Фридмана завораживает географический капитальный размах.
Владельцы «Альфы» отказываются говорить о конкретных планах, оставляя простор для фантазий. У «Альфы» есть бизнес, который, по мнению Фридмана, хорошо «масштабируется» на глобальном уровне, — «Вымпелком». В 2011 году «Вымпелком» стал по-настоящему международной компанией, объединившись с телекоммуникационным холдингом Wind Telecom египетского миллиардера Нагиба Савириса, которому принадлежит третий по величине сотовый оператор Италии. Следующая цель — крупнейший сотовый оператор Турции Turkcell, признает один из топ-менеджеров «Альфы»: уже через пару месяцев группа может стать владельцем его блокирующего пакета (сейчас у «Альфы» 13,22% акций). С ее ресурсами у «Альфы» есть все шансы пробиться в первую тройку мировых лидеров, считает руководитель одной из конкурирующих с «Вымпелкомом» групп.
Зарубежная активность «альфистов» не ограничивается телекомами. Инвестициями «Альфы» за границей занимается компания Pamplona Capital Management Алекса Кнастера, созданная им в 2005 году. В прошлом году у нее появился фонд Pamplona Global Financial Institution Fund (PGFF) для инвестиций в западные банки. «Альфа» уже вложила в него €1 млрд. Фонд купил 5,01% итальянской банковской группы Unicredit, небольшие пакеты во французском Societe Generale, испанском Santander и в одном из бельгийских банков. Сегодня Pamplona Capital Management помимо фонда PGFF управляет тремя фондами прямых инвестиций, которые покупают доли в основном в европейских компаниях. На иностранные инвестиции в последние годы шла большая часть дивидендов от ТНК-ВР. Всего в фонды под управлением Pamplona, по данным Forbes, группа вложила более $3 млрд. Не говорит ли это все о том, что «Альфа» планирует перебраться за границу?
Нет, уверяет Фридман. Свое любимое детище, Альфа-банк, он собирается развивать в пределах России и СНГ, постепенно отъедая долю государственного Сбербанка. «Альфа» еще может вернуться и в нефтяной бизнес, утверждает один из партнеров группы: есть идея купить долю в одной из иностранных нефтяных компаний, которую со временем можно было бы привести в Россию. Так что весь предыдущий опыт и бойцовский характер «Альфы» пригодится им и в России, и за ее пределами. Еще бы, ведь, как говорит Фридман, «гарантированного денежного потока в бизнесе не бывает. Бизнес — это огромные усилия и большие риски. Это у вас представление, что мы сидим на яхтах, а денежки идут».
Алишер Усманов
владелец «Металлоинвеста»
Богатейший бизнесмен России в 2012 году приумножил состояние еще на $1,4 млрд, продав часть пакета Facebook в ходе IPO. Завершил многолетний конфликт внутри «Мегафона», став владельцем контрольного пакета.
Роман Абрамович
владелец Millhouse Capital
Одержал убедительную победу в Высоком суде Лондона над Борисом Березовским, который требовал $5,6 млрд, якобы недоплаченных ему за доли в «Сибнефти» и «Русале».
Виктор Вексельберг
владелец «Реновы»
С оценкой состояния в $14,6 млрд (на 14 февраля 2012 года) Вексельберг по сравнению с последним рейтингом «богатейших» поднялся с восьмого места на третье.
Акционеры CTF Holdings, основного холдинга консорциума «Альфа-Групп», вместе имеют доли от 47% до 100% во всех структурах консорциума
Михаил Фридман
48 лет, председатель наблюдательного совета консорциума «Альфа-Групп»
46,85% акций CTF Holdings
№6 в списке Forbes, $13,4 млрд
Герман Хан
51 год, исполнительный директор ТНК-ВР
29,88% акций CTF Holdings
№15 в списке Forbes, $8,5 млрд
Алексей Кузьмичев
50 лет, председатель консультативного комитета «A1»
23,27% акций CTF Holdings
№18 в списке Forbes, $6,7 млрд
Миноритарные акционеры некоторых холдингов консорциума «Альфа-Групп»
Петр Авен
57 лет, председатель совета директоров банковской группы Альфа-банка
13,76% акций группы Альфа-банка,
13,76% акций ТНК-ВР, 7,01% акций Altimo
№27 в списке Forbes, $4,3 млрд
Андрей Косогов
51 год, председатель Консультативного комитета Altimo
4,08% акций группы Альфа-банка, 4,08% акций ТНК-ВР, 2,07% акций Altimo
№78 в списке Forbes, $1,2 млрд
Алекс Кнастер
53 года, основатель и председатель совета директоров Pamplona Capital Management
4,3% акций группы Альфа-банка, 4,3% акций ТНК-ВР, 2,2% акций Altimo
№328 в списке Forbes 400 богатейших американцев, $1,4 млрд
Глеб Фетисов
46 лет, владелец банковской группы «Мой Банк»
14,17% акций Altimo
№73 в списке Forbes, $1,3 млрд
Виктор Вексельберг
55 лет, основатель, председатель совета директоров ГК «Ренова»
12,5% акций ТНК-ВР
№8 в списке Forbes, $12,4 млрд
Леонард Блаватник
55 лет, основатель, председатель совета директоров Access Industries Inc.
12,5% акций ТНК-ВР
№25 в списке Forbes 400 богатейших американцев, $12,5 млрд
1 «Есть крупнейшие бизнесмены, которые верят, что если они будут публично правильно себя вести и демонстрировать благородство своих замыслов, то всех их полюбят. Я в это не очень верю. Да мне это и не слишком нужно».
2 «Так же как у меня нет задачи, чтобы меня любила общественность, у меня нет задачи, чтобы меня любили партнеры. У меня есть задача, чтобы они уважали мои интересы, а я ценил и уважал их интересы».
3 «Секрет нашего успеха в том, что вы все, я уверен, пользуетесь карточками Альфа-банка, магазинами «Перекресток» или заправками BP. Все наши отношения с властью работают только при условии, что мы создаем высококонкурентный продукт в тех областях, которыми занимаемся».
4 «Меня не сам конфликт заводит. Я несправедливости не люблю по отношению к себе, я и в целом ее не люблю».
5 «Со мной можно спорить, со мной спорят все подряд. Я считаю, что на этапе принятия решений можно и нужно спорить, это сильно повышает качество этих решений. Но как только решение принято, дальше уже у нас споров, как правило, не бывает. Во всяком случае, мы их не потерпим».
6 «Гарантированного денежного потока в бизнесе не бывает. Это пункт первый. Бизнес — это огромные усилия и большие риски. Это у вас представление, что мы сидим на яхтах, а денежки идут».
7 «Мы в вашем списке Forbes сделали много людей серьезно богатыми. И это, кстати, я считаю, для нас большое достижение».
8 «Мы не были никогда такими уж большими друзьями власти, но и к категории оппонентов никогда не относились. Ни в каком вопросе».
9 «Равноудаленность, в том числе от власти, необходимое, но недостаточное условие успеха. Неплохо еще с головой дружить».
10 «Мы всегда оцениваем риски. Мы просто, скажу так, чуть большие риски готовы на себя брать, чем многие другие, потому что верим в наши возможности добиться справедливости».
11 «Альфа» всегда играла по тем правилам, которые существовали в России и которыми пользовались ее противники. Если наши права легитимны, то мы их отстоим. Не в этом суде, так в другом».
12 «В России у всех есть убежденность, что правила носят индивидуальный характер. Типичный пример — мы купили акции какой-то компании. А нам в ответ: ну мало ли, что вы акции купили, и начинают обсуждать какие-то понятийные вещи. Наша функция в том, что если правила нарушаются, мы должны за них бороться».
13 «Первые бумаги мы с партнерами подписывали в 1992 году. Все были против, но я очень убеждал, что это нужно сделать: сегодня мы друзья, а завтра будем ссориться и спорить.
Многие вон до сих пор судятся, потому что их договоренности были оформлены на каких-то клочках, где про суммы в сотни миллионов долларов корявым почерком в углу что-то написано».
В понедельник совладельцы «Альфа-Груп» Михаил Фридман и Петр Авен выступали на закрытом ужине в одном из влиятельных американских think tanks - Atlantic Council.
Русский Вашингтон - город маленький, и этот нечастный ужин породил целую бурю. Еще до выступления Фридмана и Авена наши либеральные соотечественники, с их своеобразным представлением о свободе слова, накатали в вашингтонский обком письмо разгневанных трудящихся,
призывавшее не более ни менее как запретить представителям кровавого империализма, - ой, то есть кремлевского режима, - выступать в священных стенах вашингтонского think tank’a.
Чеканным слогом, которому бы обзавидовался любой политкомиссар, подписанты объявляли Фридмана и Авена «инсайдерами кремлевского режима» и «олигархическими эмиссарами», которым не место в просторных залах Atlantic Council на 15-й стрит.
Андрей Пионтковский объявил их «путинскими эмиссарами», которые приехали «договариваться по поводу спасения замороженных активов», а Карина Орлова по поводу этого ужина : «насколько непредвзят и не ангажирован доклад экспертов Атлантического Совета по российским олигархам, представленный в Администрацию США?»
Короче говоря, ужас-ужас. Приехали личные эмиссары, накормили Тоби Гати и Джо Венга ужином, подкинули денежек think tank’у, и весь вашингтонский обком за печеньки продался Кремлю.
Конечно, во всем, что касается русских, атмосфера сейчас в Вашингтоне весьма накалена. Все русские - не только Фридман и Авен - токсичны. Но это все-таки не повод распространять теории заговора, подписывать коллективные доносы и делать вид, что не знаешь, как функционирует американский think tank.
Для начала - да. Американские think tanks берут деньги от спонсоров, и это вполне официально. Это, кстати, один из способов устроиться на работу в think tank, хорошо знакомый многим подписантам письма. В think tank приходит компания, говорит: «возьмите на работу такого-то человека, мы вас будем спонсировать, а вы эти деньги, за вычетом своих тридцати пяти процентов, платите ему как зарплату, страховку, etc. То, что это происходит повсеместно, - это секрет Полишинеля.
То есть Фридман и Авен в принципе имеют право спонсировать любой think tank. Другое дело, что они этого не делают. Заявляю: Фридман и Авен не дают денег Atlantic Council, хотя бы потому, что из всех вашингтонских think tanks Atlantic Council занимает одну из самых резких позиций по поводу России. «Альфа» когда-то давала деньги другому think tank - не буду называть какому, по нынешним-то временам - чревато, но Atlantic Council она не спонсирует.
Второе. Американская система think tanks постоянно организует встречи, семинары, презентации, закрытые ужины и пр. Это такая гигантская фабрика. Ты можешь жить в Вашингтоне и бесконечно ходить на разные встречи, хоть по 3-4 штуки в день.
К примеру, в одно время с Фридманом и Авеном в Вашинтоне был Мустафа Джемилев, лидер крымских татар. У него тоже была масса встреч, а в Atlantic Council они даже столкнулись нос к носу с Авеном. Г-н Джемилев даже очень заинтересовался толстенной книжкой, которую нес Авен (это было его собственное «Время Березовского», которая есть удивительно точная копия времени и которую я всем рекомендую почитать), но книжки не получил: Авен нес ее дальше.
То, что Джемилев выступал в Вашингтоне, не значит, что «пиндосы решили сделать ставку на крымских татар», - хотя, очень возможно, какие-нибудь чекистские эмиссары напишут в отчетах о его поездке в ФСБ.
Это просто значит, что американцы слушают всех. И приглядываются ко всем.
Была в Вашинтоне Собчак - посмотрели-послушали. Был Владимир Милов - посмотрели-послушали. Да и я во время достаточно краткого пребывания в Вашингтоне выступала в нескольких think tanks. Признаться, когда я услышала о выступлении Фридмана и Авена, я захотела на него попасть, но получила от организаторов вежливый отлуп: на это выступление, ответили мне, приглашены только американцы, - есть и такой формат, закрытые выступления. Но Atlantic Council с удовольствием приглашает выступить и меня.
Выступление Михаила Фридмана и Петра Авена несомненно было интересным для экспертов по России. Им было важно услышать из первых уст, что потенциальные жертвы санкций думают о санкциях. Им было полезно услышать их аргументы. Это и есть часть процесса принятия решений в Вашингтоне.
Российский бизнес оказался заложниками Кремля, и за лоббизм своих интересов в США сейчас могут по головке не погладить: естественно, экспертам любопытно посмотреть, как Фридман и Авен в этой ситуации будут выкручиваться.
Боятся ли владельцы «Альфа-груп» попасть под новый раунд санкций, который уже не за горами? Конечно. Имеют ли они право на все возможные в их ситуации лоббистские усилия, чтобы под них не попасть? Разумеется.
Американская бюрократия является одной из самых разветвленных и неповоротливых, и часто функционирует как «Замок» Кафки, особенно когда речь идет на самом деле не о России, а о внутренней американской политике и о сведении истеблишментом счетов с Трампом. Тот же Вексельберг, судя по всему, попал под санкции из-за того, что он заплатил 500 тыс. долларов фирме, из которой потом адвокат Трампа заплатил 130 тыс. долларов порноактрисе Сторми Дениэл, и адвокаты Сторми теперь везде намекают, что Трамп расплачивался русскими деньгами.
Вексельберг вполне, на мой взгляд, заслужил санкции за свои шашни с российскими силовиками. Но при чем тут Сторми?
К сожалению, введение санкций против тех или иных олигархов - процесс довольно произвольный.
Как выразился один из моих собеседников в Вашинтоне: «Мы делаем так: мы заводим 100 человек в комнату и трех из них расстреливаем. После этого мы спрашиваем остальные 97: ну, не хотите поговорить?»
Вот Фридман и Авен захотели поговорить. Никакими эмиссарами Кремля они при этом не являлись - разве что в самом широком смысле слова. Ничего особо фантастического они не сказали. Если я правильно понимаю, они пытались убедить своих собеседников, что санкции окончательно превращают Россию в Северную Корею и поэтому контрпродуктивны.
Эта точка зрения, высказанная теми, кто является вероятным объектом санкций, заслуживает того, чтобы быть услышанной.
